Когда в моей здешней жизни – до сегодняшнего вечера — случались такие вот, чисто эмоциональные события? Чтобы не с коллегами развлекаться, когда любой разговор неизбежно съезжает к работе. Не к соседке в гости – да, у меня прекрасные отношения с Верочкой, мы дружим семьями, но как раз поэтому вечерние посиделки с ней – тоже из разряда привычной колеи. Не на очередное собрание благотворительного комитета, потому что общественная работа – тоже работа. Не в театр или на прием, потому что там неизбежны встречи с уже другими коллегами – не по профессии, а по бизнесу. Новониколаевск не настолько маленький город, чтобы называть его большой деревней, но деловые люди все друг друга знают. А некоторые еще и мечтают друг друга сожрать или хотя бы урвать кусок пожирнее из предприятий «дорогого коллеги и многоуважаемого друга»…
И даже дальние поездки — как этап обучения на мастера-травника. Сбор ингредиентов на Кавказе, на Южном Урале, в подмосковных и костромских лесах…
Итог получался неутешительный: как в прошлой своей жизни я не умела отдыхать, так и в этой не умею. И не то чтобы меня не устраивает вечная круговерть нужных и важных дел. Но я – ведьма. А это обязывает.
Уже очень давно, в первые мои недели или, может быть, месяцы в этом мире, одна из дам нашего благотворительного комитета сказала фразу, накрепко запавшую мне в душу – потому, наверное, что она шла вразрез с моими привычками, характером, прежним образом жизни, но при этом я интуитивно ощущала ее правильность. «Нет ничего губительнее для ведьмы, чем запирать себя дома, ограничивая семьей и хозяйством». Дар развивается в работе, учебе, в постоянном стремлении к новому. И вся моя жизнь здесь – такое стремление, но… Учеба, работа, любимое дело стали тем же самым «хозяйством», только масштабом побольше. Колея, которая с каждый годом все привычнее и глубже. Обыденность. Именно она погибельна для дара. Если занимаешься только домашними хлопотами – утратишь дар вовсе, за ненадобностью. Если растешь профессионально, но ничем другим не интересуешься, рано или поздно упрешься в потолок, и, если вовремя не поймешь и не изменишь что-то в жизни, это станет началом конца.
Не подошла ли я, сама того не заметив, опасно близко к той самой черте?
***
Домой мы возвращались глубоко за полночь – можно даже сказать, под утро. Настюшка спала у меня на руках, на заднем сиденье сонно сопели мальчишки. А Костя напряженно о чем-то думал. Я знала это его выражение – лицо кажется спокойным, только брови сведены чуть сильнее обычного. Чем же его так озадачили? Надеюсь, не внезапной командировкой!