Мужчина пристально смотрит на меня, а после зовет официантку, и я получаю то, что хочу.
— Спасибо.
— Откуда ты свалилась, принцесса?
Скрещивает сильные руки на груди, я вижу, как блестят его красивые часы на крепком запястье.
— Ниоткуда.
Как же мне уйти отсюда? Я только дернусь к выходу, этот бандит тут же меня догонит. У него один шаг как три моих будет точно.
— Отпустите, дядя. Пожалуйста, – прошу, поглядывая на его грубоватые руки, потому что на лицо страшно смотреть, но как раз в этот момент кто-то звонит Беркуту, и он поднимается из-за стола.
— Ешь, я сказал, и это убери.
Отодвигает ко мне мою же мелочь, пока я едва сижу и чувствую, как безумно горят щеки от стыда. У меня всегда так. Ненавижу свое лицо, оно при волнении запросто может разрумяниться и стать похожим на спелый помидор.
Этот мужчина не взял мои копейки, и это плохо, хотя по нему, конечно, не скажешь, что в деньгах нуждается. Одет очень дорого: качественные вещи, часы, украшение из платины на руке и цепочка на шее такая же. И пахнет от него приятно, хоть и холодно. Каким-то терпким парфюмом с нотками леса и бергамота.
Не знаю, когда успела это почувствовать. Наверное, еще тогда, когда он меня в том переулке зажал. У меня обостренное обоняние. Я всегда такой была, все слишком сильно чувствую. Наверное, потому я ненормальная.
Когда бандит отходит от меня, я все же беру приборы и начинаю быстро есть. Уплетаю все, что мне подали: салат, стейк, жульен, и это оказывается самым вкусным, что я ела в своей жизни, а пробовала я многое.
Дома всегда были деликатесы, папа, как приезжал из командировки, полные сумки подарков мне привозил. Икру и конфеты, шоколад, фрукты из далеких стран, всякие вкусные десерты.
Я была единственным ребенком в семье и, наверное, выросла бы жутко избалованной и капризной, если бы в один день моя жизнь не переломилась на “до” и “после”. Так вот теперь я уже не перебирала ни еду, ни одежду, потому что просто выбора мне никто не давал.
В детском доме ты носишь, что дают, или ходишь голым. Ты или ешь ту треклятую холодную овсянку, или сидишь голодным, так что я не вертела носом, хотя нет, вру.
Первый месяц я сидела голодной там почти все время, пребывая в шоке и тотальном ужасе от той обстановки, в которую попала. Мне тогда помогла Ксюша, которая кормила меня, как маленькую, и делилась своими вещами. Она осталась в том аду. Ее заперли за то, что Ксюша не захотела стать бабочкой. Ее повезли к какому-то мужику, а она не была с ним.