— Н-нет, я… это… я хотела дождаться вас!
— Зачем?
Зачем. Да если бы я сама знала! Прикусила губу и судорожно соображала, по какой такой причине я могла прийти к ректору в его личную комнату… ночью. Пока ничего в голову не приходило. Совсем. Кроме фривольных мыслей, но ведь о таком я даже и не думала! Не думала, я говорю! Ну, почти…
Хотя нет, точно не думала.
— Вам известно, что за проникновение в мой кабинет последует отчисление? – спросил он, после моего минутного молчания и, видимо, поняв, в какую сторону улетели мои мысли, так как даже скривился немного.
— Известно, но знаете, – сказала неуверенно, – в моем случае отчисление еще не самый худший вариант.
И это была правда. При отчислении я вернусь в родительский дом. Да, по голове меня за это не погладят и, скорее всего, хорошо так накажут, но хотя бы за этим не последует замужество, которого так жаждет Дитмар и его родители. Просто после такого позора они не захотят связываться со мной. А вот если я провалю его шурхово задание…
— Интересно, – протянул ректор и откинулся на спинку стула. – Впервые на моей памяти, адепт не просит, чтобы его не отчисляли.
Пожала плечами. Что есть, то есть. Поведала правду и не собиралась отказываться от своих слов. Отчислят, значит, так тому и быть. Хотя признаюсь, такого кардинального решения я тоже ой как не хотела, поэтому все равно продолжала молить Илларию помочь мне.
— И все же, что вы делаете в моих покоях? Советую больше не врать и не юлить. У меня нет ни желания, ни сил сидеть тут с вами до утра.
— Я… я случайно, лорд ректор.
Хотела добавить, что больше так не буду, но не стала. Если каким-то невероятным чудом он сейчас меня не отчислит, то… придется снова проникнуть сюда и снова попытаться стащить артефакт. На время. С возвратом! И это правда-правда будет в последний раз. А ещё я не могла рассказать ему об игре, из-за которой тут и оказалась. О ней знали магистры, знал ректор, но она была официально запрещена. Так что, если он узнает истинную причину моего визита – точно отчислит.
Магистр Рангвальд шумно выдохнул, на мгновение сжал переносицу, словно сильно устал и посмотрел на меня своим пронзительным взглядом, но уже с обычными, человеческими зрачками. Хм, неужели успокоился? Даже удивительно, все так боятся «утонуть» во тьме его взгляда, а цвет глаз у него на самом деле такой чистый, яркий, глубокий. Невероятно красивый, словно сапфир в ледяных чертогах Норгларда.