Ну, хорошо, куда очень даже понятно, но вот зачем я и сама толком не понимала.
— Вот какого шурха я согласилась на эту игру, а? – продолжила свой монолог, оглядываясь по сторонам. – Ничего плохого не будет, Астрид, это только шалость, – передразнила я подначивающего сокурсника и следом витиевато выругалась. Правда мысленно, леди ругаться не пристало.
Ага, только леди не крадутся под покровом ночи в спальню… то есть личные покои ректора академии. Вот как так простая и безобидная шалость обернулась катастрофой, по крайней мере для меня?
— Четыре года спокойно обходила это ребячество стороной, а вчера согласилась. Не иначе, как шурх попутал и лице одного наглого провокатора. Сидела бы сейчас с подругами в тепле и уюте или вообще мирно спала, а вместо этого…
Вместо этого я шла в логово самого загадочного и опасного темного мага нашей академии. А может и всей империи.
— Да, Асти, так вляпаться могла только ты.
Мысленно вернулась в сегодняшнее утро, когда мне «любезно» рассказали суть задания: пробраться в личные покои ректора и стащить оттуда любой артефакт, на выбор. С последующим возвратом на место.
«— Дит, ты с ума сошел? Это нереально!
— Ты вполне можешь отказаться, Асти. Только сама знаешь, что тебе за это будет, – проворковал он, наматывая мой локон на палец.»
Конечно знала, потому уже тогда мысленно зарычала, стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия, но получалось из рук вон плохо. От осознания, что именно мне предстоит сделать, заранее подкашивались колени, а я понимала, что мне при любом исходе будет «звездец».
На самом деле, я была далеко не первой, кто получал странные, нелепые, а порой глупые или опасные задания от тех, кому везёт больше. В академии была одна игра под названием Эр-канн, вроде безобидная даже смешная, но имеющая один значительный недостаток – проигравший должен был выполнить задание, придуманное либо коллективным разумом, либо выигравшим.
И эти задания порой были о-очень необычными.
Например, Гарсу еще на первом курсе досталось подложить магистру Ирмен, нашему преподавателю по этикету, невысокой, утонченной «академической фее», как ее все называли за глаза, небольшой артефакт, настроенный на непотребные высказывания. Вот она удивилась, когда прямо посреди лекции, где магистр рассказывала о тонкостях грамотной речи на светских приемах, из угла кабинета донесся басовитый голос «магистра Груммса», запрятанный в артефакт: