Всадник маленький, легонький, в ярко-красной бурке , подбитой черной лисой, да в полушубке, крытом алым же сукном. Штаны синие, бархатные, да сапоги алого сафьяна. Всем бы ладный молодец, да когда спешился — ахнул едва слышно Златан Удалович — коса русая поверх плеча легла!
— Батюшка! — радостной птицей вскрикнула девица и бросилась к воеводе обниматься.
А вокруг никто девице не указывает, все ею любуются да одобряют. И воевода сам встал, приобнял дочь да спросил чего-то. Выпуталась девица из объятий отцовых, метнулась к жеребцу, сняла суму, вытряхнула, и опять Златан удивился — рябчиков да тетеревов девица набила. И как только в таком ярком наряде в лесу скрыться умудрилась?
Между тем добычу по жесту воеводы унесли на кухню, коня увели в конюшню, а девицу Бус Доброгорович рядом посадил — ей креслице малое вынесли. Тут уж гонцу любопытно стало, и он совсем близко подобрался, чтобы послушать.
Рядились два брата за отцовское наследство — удобное место для рыбного лова.
Это только посадскому человеку кажется, будто реки да леса сами по себе живут. Не так. Всюду, где люди — все поделено. Бабы ягодники да грибные поляны берегут, мужики — ловы да тропы звериные, на которых удобно силки ставить.
Вот и не поделили два родных брата отцовскую деляну. Отец застарел, заслабел, на реку сам не выходит.
— Живете вместе ли? — спросил воевода двух справных мужичков в тулупах, кой-где промазанных рыбной слизью, да чешуей присохшей сверкающих.
— На одном дворе, — ответил старший. — Моему семейству домок поставили, а брательник отца досматривает в его доме.
— А дети есть ли? Помогают?
Златан прищурился — мужикам-то уж к тридцати, значит, детям лет десять-двенадцать, а то и побольше, коли в родительский дом жен вели.
— У меня девки одни, — прогудел старший. — Пятерых бог дал! А у меньшого три сына! Большие уже! Помогают!
Тут-то и ясно стало, почему поделить не могут. Старший большую семью кормит один, младший вчетвером угодья вычерпывает быстро. Вот и получается: одному густо, другому — пусто. А кормят равное количество ртов.
Задумался воевода. Свободных ловов нет, но коли уж у братьев до суда у воеводы дошло, значит, дело совсем плохо.
— Как часто на лов выходите? — спросил он наконец.
— Так через день, воевода-батюшка. Сети поставим, потом соберем, рыбу разделать надо. А меж сетями, если время есть, удочкой балуемся. У брательника-то мальцы, бывает, по ведру пескарей на уху притаскивают али раков ловят. А мои девки чего? Разделывают, правда, хорошо, солят, коптят, да только много ли я один наловлю?