— Элея позже подошла.
И Кьяр подхватил:
— Я ее вообще впервые вижу. Еще бы из-за какой-то девки я хоть пальцем пошевелил.
Однако ректор самодовольно ухмыльнулся и приподнял листок:
— Двенадцать свидетелей независимо друг от друга сказали одно и то же. То есть двенадцать из двенадцати, кого мы вообще успели опросить. Простите, кураторы, но ваша попытка обелить репутацию вашей общей зазнобы нелепа. И благородной Элее будет уроком: пусть уже определится и больше своей фривольностью не создает ситуаций, опасных для жизни наших учеников.
Я хлопала глазами. У Элеи такая репутация, что ее уже мало чем можно испортить, но все равно обидно. А еще обиднее стало, когда Грант подался в мою сторону и прошептал:
— О деньгах не беспокойся — я заплачу за тебя. А твоя репутация должна беспокоить только меня, вшивых сплетников это не касается.
Да что ж такое, долги растут как на дрожжах! Новая примета — не умирай с открытой ипотекой, иначе три жизни подряд от кредитов не отобьешься. Но возражать было бессмысленно — ректору плевать, а Абелю только в радость обязать меня еще сильнее. Видимо, мне уже пора расслабиться и принимать его опеку как должное, ночами за нее расплачиваясь. Да тут весь мир меня к этому толкает, даже посторонние лица!
Я впервые невольно покосилась на Кьяра и вздрогнула. Оказалось, что демон как раз смотрел на меня. И, как обычно, его эмоции расшифровать было невозможно. Не произнес ни слова, хотя мне, наверное, хотелось услышать его запоздалые сожаления, пусть он и не догадывался о масштабах беды… Однако он молчал, молчала и я. Моя жгучая ненависть к нему — обратная сторона недавней такой же горячей страсти, обозначенная в тот момент, когда я всего лишь увидела, кем он был, есть и будет. Всегда, когда что-то слишком быстро выворачивается наизнанку, получается некрасиво и со швами наружу.