- Зуся, - позвали меня.
Эх, Ванька, не слышать бы тебя и не видеть. Да только ты единственный здесь, кого я худо-бедно знаю. Поэтому ссориться мне с тобой никак нельзя. Даже если очень хочется. А хотелось мне, стоит отметить, до трясущегося хвоста.
Я медленно пробиралась к выходу. Иван - за мной. Чуть ли в крылья не дышал. Они, кстати, у меня тоже имелись. Правда, я почти их не чувствовала. Ну, болтается что-то за спиной, иногда могу этим шевелить. Вот, пожалуй, и все.
И вот до выхода из пещеры оставалось всего пару метров. Я сделала очередной неуверенный шажок и...
В меня кто-то влетел. Снес с лап и повалил на пол. Я прокатилась по нему почти до того места, где обнаружила себя совсем недавно.
- Горыныч! - с укором проговорил Иван.
- Это все Цезарь виноват! - пробасили в ответ. - Столько лет, а водить нормально так и не научился, дурень.
- За правое крыло отвечает Платон, - послышалось недовольное. - А за левое ты, Леопольд. Соответственно, я вообще ни в чем не виноват!
Когда я падала, то инстинктивно закрыла морду лапами. Еще и глаза прикрыла. Поэтому я не видела, кто спорит. До того момента, пока не убрала лапы и не открыла глаза...
И сразу же увидела того, кто только что искал виноватых.
- Зуся!!! - завопил... судя по всему, Горыныч.
Правда, был он необычным, если можно так выразиться. Чешуя фиолетовая, глаза - розовые. Хвост короткий, не то, что у меня - длинный и гибкий.
- Прости, Плюшечка, не заметили, - заорала одна из трех голов.
Змей в мгновение ока оказался рядом со мной и быстро поставил меня на лапы. Я снова стала заваливаться, но опять подключила хвост.
- Что-то ты еле на лапах стоишь, - заметил Горыныч.
А у меня сердце уже в который раз в пятки ушло. Если Зуся была довольно внушительной змейкой, то Горыныч... Да он еле помещался в пещере! Хотелось закричать, топать лапами и требовать, чтобы все лишние немедленно покинули мою пещеру.
С какого момента я стала считать ее своей? Опустим этот момент. Если я дракон, то есть огнедышащий змей, значит у меня должна быть своя пещера.
Вот ведь, мандарины в бикини, и что делать? Стоят, смотрят на меня, будто это я должна им объяснить, какого лешего вообще проснулась.
- Что? - непонимающе посмотрела сначала на Ивана, который, сложив руки на широкий груди, явно ждал от меня пояснений. А потом уже с опаской покосилась на Горыныча. Может, он войдет в положение своей Плюшечки и сам придумает причину, почему я сейчас бодрствую?