Пытаясь выйти из ступора, она обхватила себя за плечи и принялась раскачиваться вперед-назад.
- Вил, ты чего? – испуганно пробормотала я, наблюдая у подруги признаки бесноватости. – Цветочек, не надо! Поговори со мной! На, попей еще.
Я прижала ее к себе и снова подала воду, осторожно поглаживая по голове, как маленькую. Вилари еще отпила и притихла. А потом на ее глазах, которые казались мертвенно-пустыми, подернутыми пеленой горя, наконец, выступили слезы. Это значило, что боль, замурованная внутри, начинает выходить.
- Вот, смотри! – он потянула вниз ворот свободной рубахи, и я с ужасом увидела свежий шрам ровно посередине грудины. Он был выпуклым, напоминающим волдырь от ожога, только не прозрачный, а плотный и перламутрово – розовый. Словно живой.
- Меня завели в зал для церемоний. Натолкнувшись взглядом на сидящих полукругом мужчин, я едва не лишилась чувств. В их глазах отражался пляшущий огонь свечей, переплетенный с дьявольским блеском жажды зрелища. И явно не все они были священнослужителями. Думаю, эти любители развлечений просто заплатили деньги, чтоб насладиться болью и страхом жертвы.
Голос Вилари сел, так что ей пришлось прокашляться и еще отхлебнуть воды.
- Меня захлестнула паника, и я дернулась, пытаясь вырваться из крепких рук стражников, мертвой хваткой вцепившихся мне в плечи. Но куда там! Насильно раскрыв рот, мне влили какую-то гадость, которая полностью меня обездвижила. Я все видела, слышала, умирала от страха, но не могла пошевелить не то что рукой! Я не могла открыть рта и закричать, словно парализованная. Меня выставили в круг, прямо под плотоядные взгляды мерзких извращенцев, жадно ловивших каждое мгновение происходящего представления.
Главный экзекутор ритуальным кинжалом распорол платье до пояса, выставив напоказ мою грудь. Я чуть не задохнулась от ужаса и стыда. Слезы, текущие по щекам, обжигали, но я не могла ни вытереть их, ни защититься от этого позора.
Но это были только цветочки. Мерзкие руки принялись больно сжимать мои груди, с вожделением мять их, будто я уличная девка. Призрачная надежда на то, что широкая спина инквизитора закрывает его преступление, тут же растаяла: мой взгляд, отчаянно метавшийся по залу в поисках помощи, натолкнулся на огромные зеркала, наверху. И в них видно было все, что со мной творят, в том числе и мой безумный взгляд.