Но не об этом речь. Пусть местные считали, что веду я себя как скромная чужестранка, и вообще, обычаи у них там, на родине такие, что женщина от посторонних мужчин должна прятаться, я-то знала, что это совершенно не так. И подобная аномальная реакция, пересилить которую я даже не хотела попытаться, послужила для меня очередным звоночком, что, наверное, наставницы правы были и не так уж в порядке всё с моей психикой.
Признаки собственной ненормальности я ловила не только в отношении людей: самым тревожащим было осознание того, что иногда в Дикоземье мне иногда начинало казаться, что я понимаю его на каком-то глубинном уровне. Словно бы из ниоткуда получаю знания, которых точно у меня не было раньше, как будто у самого этого места появляются какие-то свои желания, которые оно мне активно транслирует. Так и вспоминается старуха Полдень Летний, что доживала последние годы при Обители и только и делала, что сидя на крылечке с солнечной стороны холма, вела длинные пространные беседы с невидимыми собеседниками. Может, и я постепенно до такого докачусь?
Но, ладно, оставим: то, что случается в Дикоземье, можно списать на чудеса ежесекундно там творящиеся, а мир нормальный – совсем другое дело. Вот не должны бы меня так нервировать деревенские парни, приходящие для помощи по хозяйству, которые и ко мне-то, если честно, интерес проявляют весьма умеренный, гораздо больше уделяли внимания Марите. Но мне всё равно настолько хотелось куда-нибудь спрятаться, что я не находила в себе сил, препятствовать этому порыву.
И как мне тогда быть? Как ставить на место мне свою голову? Нет ответа, и подслушанный перед самой моей отправкой из обители разговор (да-да, если бы не он, я бы себя ни в чём таком, может быть, и не заподозрила бы), тоже не содержал никаких вариантов решения проблемы.
Поэтому я потакала себе, скрываясь от чужих взглядов то в верхних комнатах, то, как сегодня, в полуподвале, где находилось «сердце дома» и хранились короба для артефактов, теперь уже не совсем пустые. Сюда я сносила и складывала то теоретически полезное, что не хотела прямо сейчас иметь под рукой. И время от времени спускалась, чтобы пересмотреть свою коллекцию на предмет чего-нибудь нужного, ну и так, чтобы не забыть то, что у меня вообще есть. Заодно материально и вещественно, так сказать, осознала разницу между собой и нормальным добытчиком: короба и прочие ёмкости были предназначены для хранения чего-то однородного, острошишек, к примеру, или флаконов с росой и «быстрой» водой из ручья. А у меня было того и сего, множество разнообразных штученек, больше напоминающих содержимое карманов какого-нибудь пацана, чем что-то по-настоящему ценное.