— Поцелуй или заклятье?
— Первое!
— Хороший выбор! — воскликнула Леона, хлопнув в ладоши. — Давай, Офелия, какую часть этой милой мордахи ты выбираешь?
Герт подполз на четвереньках к середине круга, чему я была очень благодарна. Мне пришлось лишь немного податься вперед и чмокнуть его в скулу.
Грянули аплодисменты, и игра двинулась дальше.
Я выдохнула спокойно, вовлекаясь в процесс.
Очень скоро пришла очередь Ады. Подкаченный шатен, который явился вместе с Бартом, выбрал магию, и глаза близняшек загорелись предвкушением. Наступило время испытания добытого заклинания.
Мне тоже было любопытно, неужели кое-кто сейчас окажется голым? Невидимость одежды — вроде бы на это направлены чары.
Все затаили дыхание, прикипев взглядами к поднявшемуся на ноги парню. Он выглядел совершенно спокойным, словно удивить его было нечем.
Ада произнесла нужные слова и прикусила губу в нетерпении.
Темно-синие штаны и черная рубашка действительно начали исчезать… вместе с телом! Пара секунд — и перед нами висела голова и ладони. Такого точно никто не ожидал. Кто-то рассмеялся, Саймон подался вперед и потыкал пустоту пальцем.
— О, здесь что-то есть!
— Вот это да… — восхищенно протянула Леона, вскакивая и подходя к усмехающейся голове. — Ты знал о таком заклятье, да?
— Ага. Ничего особенного.
— А как думаете Шон к девочкам в спальни пробирается? — впервые за игру подал голос Эварс.
Многие оценили шутку и рассмеялись. Все знали, что на дверях жилых комнат навешаны особые чары — противоположный пол никаким образом пройти через них не сможет. Но у меня отчего-то лицо потеплело от жара. Я бросила на Барта возмущенный взгляд и скрестила руки на груди.
— Это тоже само пройдет или ты вернешь мне видимость? — широко заулыбался «пострадавший».
Ада шепнула пару слов, и Шон снова стал видимым.
Все расселись по местам. К центру круга потянулся Эварс. Я ощутимо прикусила губу и сцепила на коленях пальцы похолодевших рук.
Бутылочка завертелась быстрее, чем все разы до этого, и будто бы не собиралась вообще останавливаться. Но все же движение замедлилось, а затем вовсе сошло на нет.
Я вдохнула и забыла выпустить воздух из легких.
Горлышко указало на меня.
Поднялся шум, как и во все остальные разы: аплодисменты, улюлюканье, чьи-то комментарии. Но я практически ничего не слышала из-за гула в ушах. Мир сузился до одного единственного человека. Которого я всем сердцем ненавидела на протяжении всей своей учебы в закрытой школе. Изменилось ли что-то сейчас? Возможно. Но не настолько, чтобы я была в восторге от перспективы его поцеловать. Выцарапать глаза и зарядить коленом в пах — весьма. Но не поцеловать.