Анубис хмыкнул. Жрецы оборвали трёп на полуслове, и в некрополе наступила тишина. Только девчонка сопела, ощупывала внутренние стены саркофага и тихонько подвывала что-то себе под нос.
Скоро раздались торопливые шаги, – жрецы уже спешили сюда, в зал. Что, бестолочи, не удалось идентифицировать загадочный рык неопознанного зверя? Зверя страшного, дерзкого, отважного, – женщины.
– Говорила же, эхо тут отличное! – Восхищенно пищала Табия. – А-а-а, о-о-о, а-а-а!!! Слышишь, как воет?
– Думаю, тебя даже в Дуате слышат.
– А в других тоже пусто или только в этом?
– Тоже.
– Тогда снимай меня. – Девчонка потрясла ногой, чуть не заехав Анубису по маске. – Держи за ноги. Крепко! Тащи. А-а-а! Я сейчас упаду-у-у…
Поймал! Успел схватить, прижал к себе. И почему-то просто застыл, ощущая всем телом, как быстро бьется её сердечко. Испугалась, маленькая.
– О великий Анубис! – Дружно гаркнули три жреца, влетая в зал. И тут же застыли, – глаза округлились, челюсти опустились, брови наоборот поднялись.
– О великий я, да. – Анубис посмотрел на жрецов.
Табия в его руках тоже покосилась на непрошенных гостей.
– И-и? – Поторопил жрецов Анубис.
Жрецы торопиться отказались, воззрились на девчонку, потом дружно на свод над головой, сообразили, что бог мумификации только что вытащил из огромного саркофага вот это вопящее чудовище и дружно побледнели.
– Испугались они что ли? – Заглянув в глаза маске, поинтересовалась Табия.
– Скорее всего. – Так же тихо ответил Анубис. И сделал вид, что совершенно забыл о том, что девчонку следовало бы поставить на пол.
– Тебя?
– Не думаю. Если помнишь, выглядишь ты сейчас не очень. Лучше, чем в покоях, но все равно жутковато.
– Да? – В глазах Табии сверкнуло озорство. Девчонка нахмурилась, свела глаза к носу, вытянула губы трубочкой. Анубис немного ошалел, рассматривая кривлявшуюся в его руках человечку. Да, корчить рожи она определенно умеет. И страшные, между прочим, рожи! Будто ее песчаная змея за щеку цапнула.
– Тебе плохо, что ли? – Шепотом спросил он. На всякий случай.
Табия резко обернулась. Жрецы отпрянули. Потом рассмотрели её лицо в свете факелов и взбледнули еще больше. Табия высунула язык, почмокала и, решив довести жрецов до сердечных колик, с чувством гаркнула:
– Жрать!
– Мама. – Дружно ответили жрецы и бросились вон и залы. В проходе тут же образовалась давка из ног и рук.