Огонь набросился на ветки, как голодный нищий – на кусок хлеба. Воздух наполнился гудением – пожар набирал обороты. Дотянувшись до новой жертвы, он какое-то время топтался на месте, будто обживаясь, а потом распускался огненным цветком и нёсся вверх, в стороны, пожирая всё, чего дотрагивался.
Зрелище разрастающейся огненной стены и уходящего вверх черного купола дыма, в котором вместо звёзд сияли искры, завораживало.
- …Поля! – очнулась я от окрика. Лео закидывал шишки в отрез ткани, оставшийся для его рукавов. – Приходи в себя!
В нос ударило гарью.
- Зачем ты это сделал?..
- Я этого не делал!
Свёрток с шишками исчез, будто его и не было. Следом в никуда отправился котелок. Леонарду на секунду остановил взгляд на мне и нашей перине, и подал руку, помогая встать.
- А потушить это ты можешь?
До меня понемногу доходила простая истина: если с тобой случилось что-то ужасное, не торопись впадать в панику. Это можно сделать позже, когда станет ещё хуже.
- Нет, - коротко ответил Лео, и краем глаза я заметила, как исчезло наше ложе.
Всё.
Даже веток не осталось.
- И что теперь делать?..
- Бежать, Поля. Бежать!
Пожар, набиравший обороты, отрезал путь туда, куда нам было нужно. Лео схватил меня за руку и потянул направо.
Я побежала, непроизвольно оглядываясь за спину, где радостно бушевала выпущенная на волю смертоносная стихия. Но хлестанувшая по лицу ветка вернула к реальности.
Дальше я смотрела только вперёд.
Путь нам освещал огонёк, который летел перед нами, чудом не цепляясь за колючие сухие и гибкие живые ветки. В мареве дыма его свет казался тусклым, но лучше такой.
В кронах над головой то и дело кто-то пробегал с оглушительными писками и цвеканьем. Чувство вины сжимало сердце. Не знаю, что произошло у нас на поляне. Уверена, что Лео не специально. Однако от мысли, сколько животных погибает сейчас в лесу по нашей вине, было невыносимо больно.
Мы бежали в гору. Сначала подъём был незначительным, но стремительно набирал крутизну.
Нетренированная дыхалка быстро сдала. Легкие пылали огнём не хуже деревьев за нашей спиной, солнечное сплетение и бок болезненно сводило. Да и дым тоже не облегчал состояния. Глаза слезились. Во рту было горько. Я затормозила и упёрлась:
- Лео, я больше не могу!
Опираясь о ствол, я согнулась, пытаясь восстановить дыхание.