Но что-то в этом голосе заставило Эрни поступить иначе. Что-то, чего он почти никогда не слышал в голосах людей старше него. Эрни во что бы то ни стало захотелось разглядеть обладателя этого странного голоса. Он медленно повернулся, чтобы рассмотреть его.
Если бы не элегантное черное пальто, шапка с искусственным мехом, отглаженные брюки, аккуратные ботинки на невысоком каблуке и безупречная осанка, Эрни мог бы сказать, что незнакомец очень похож на Санта-Клауса с картинки: белоснежные густые брови, усы и борода, спрятанная под шарф, закрывали почти все лицо с мягкими светлыми глазами, сейчас разглядывавшими Эрни поверх очков в прямоугольной позолоченной оправе с не меньшим любопытством.
В руках, как будто только что тщательно вымытых с мылом, с белоснежными краями ногтей и мягкой кожей, «Санта-Клаус» держал коробку с прозрачной крышкой, перевязанную тонкой лентой, зеленой, с красными полосками по краю. В коробке лежали два больших пряничных человечка, так, как будто они держатся за руки, маленькие пряничные руки в сахарной пудре. Человечки подмигивали шоколадными глазами и улыбались губами из глазури. Даже сквозь стеклянную крышку Эрни почувствовал запахи имбиря и сладкой присыпки. Его живот громко заурчал.
Незнакомец прочистил горло и повторил свою фразу сначала.
— Полагаю, ты уже вырос из этого, но пряники действительно вкусные.
С полминуты он снова разглядывал Эрни, немного наклонив голову набок, потом просто спросил:
— Выпьешь со мной чая?
Не успев толком подумать о чем-либо, Эрни кивнул, понимая, что очень рискует. Но что-то внутри него очень хотело доверять этому человеку, как будто в нем было что-то родственное, что-то напоминавшее о волшебстве, которое он уловил в случайно подслушанной живой музыке, волшебстве, которое пряталось за пеленой тех снов, которые никогда не помнишь отчетливо.
Мужчина уже открыл и придерживал входную дверь магазина, легким движением головы предлагая Эрни выйти первым. Эрни на секунду заколебался («Куда все-таки он собирается отвести его?»), но, почувствовав колкий уличный холод, так быстро съедавший искусственное тепло большого помещения, холод, который этой зимой, казалось, пробрал его не только до костей, но и въелся в самое сердце, холод, грозивший навсегда превратить его в настороженного, недоверчивого, ощетиненного получеловека-полуволка, вышел (а не выбежал) из магазина, теперь сам придерживая дверь, дожидаясь, пока его спутник выйдет.