У Артема по щекам катятся слезы, а после он проводит руками по бедрам.
— Я что-то ног не чувствую! Сначала мне сказали, что после наркоза отойдет, но уже сутки прошли. Стас, почему я встать не могу? Помоги мне встать, брат!
Опускаю глаза. Это пиздец. Артем ни хера еще не жил, он еще так молод. Я должен был оберегать его.
— Почему ты молчишь, Стас?! Это правда, что ли, я теперь калека, да?! Скажи мне правду, скажи!
— Да. Тебя ждет инвалидное кресло. Так тоже живут. И ты будешь жить.
— Боже… нет. Я так не хочу, я не буду! Я НЕ БУДУ ОВОЩЕМ! Убей меня, убей, убей меня сейчас, я не буду!
Он захлебывается слезами, и я не выдерживаю, беру его за голову, заставляя посмотреть себе в глаза.
— Артем, не плачь, посмотри на меня, на меня! Главное — ты жив! Ты будешь жить, слышишь?
— Нет, нет, я так не хочу! Мне больно! У меня болит спина!
Он мотает головой, плачет, а я выхожу из палаты. Ловлю его врача, чтобы еще раз убедиться в том, что дела у Рыся хреновые.
— Готовьтесь. Парень молодой, пока не ясно, насколько сильно он потеряет мобильность, но про спецуход уже надо думать. Коляска точно пригодится. Можете на первом этаже заказать.
— Дай Артему успокоительное. Сделай так, чтобы ему не было больно!
Глава 2
Никаких детей, семьи и близких связей. Я так жил, пока работал в милиции, и это выручало. У меня не было слабых мест, Виктор всегда был отдельно, малого я тогда еще не знал.
Я был свободен, как ветер в поле, и у меня тупо не было уязвимостей. Я ничего и никого не боялся, потому работалось гладко, и мы вылавливали самых отпетых упырей, но после органов я сдал.
Устал, наверное, и мне захотелось, чтобы меня кто-то дома ждал, хоть рыбки в аквариуме, хоть, блядь, кто-то! И Тася ждала. Всегда. Радовалась, когда я приходил, хотя готовить, конечно, она не умела, и помощницы из нее не вышло. Я сам готовил, кормил свою принцессу, она училась, часто делала уроки на кухне, раскладывала везде свои книжки и тетрадки, но никогда мне не мешала.
Мы первые недели с ней вообще молчали, и это было как терапия. Для меня уж точно. Чтобы не сойти с ума после того, как бросил карьеру. Потом Таська обожглась, что-то пролила на себя, запищала. Я помог, так мы начали потихоньку говорить, хотя обычно я слушал, а она что-то рассказывала, смеялась сама себе. Чудная, странная девочка с кудрявыми светлыми волосами.