Гостей Ульяна заприметила издалека. В целом сложно не заприметить ярко-желтый бус, вставший у самых ворот. Вон, и Пётр Савельич уже вокруг скачет, машет руками и возмущается. Нет, голоса не слышно, но явно же – возмущается. И давно. Уже подпрыгивает даже от распирающих его чувств.
Ульяна вздохнула, потому как присутствие соседа напрочь отбило желание подходить к дому.
- Надо, - сказала она себе строго. – И вообще… хватит уже… всего бояться.
Прозвучало так себе, но Ульяна кивнула и решительно ступила на тропу.
Родственники.
Надо же… а мама не говорила, что у неё есть родня. Не то, чтобы Ульяна специально выспрашивала… специально сложно. С мамой вообще сложно.
Приедет?
И почему вдруг?
Она ведь ничего не делает просто так. А тут позвонила, документы… нет, ничего подписывать Ульяна не собирается, как и верить матушке. Благо, выросла, наивности поутратила. Но интересно же.
- Ага! – сосед заметил её первым и снова подпрыгнул. – Явилась!
- Доброго утра, - Ульяна вяло помахала рукой, понимая, что, возможно, не стоило бы так торопиться. Постояла бы в лесочке часок-другой, глядишь, и надоело бы Петру Савельевичу прыгать. Ушёл бы, а уж она тогда тихонечко…
- Доброго?! Полдень уже! – Пётр Савельевич указал на небо. – Вечер даже! А у неё утро.
Трубный его голос разнёсся по улице. Басом сосед обладал мощным, что никак не увязывалось с хилым тельцем его.
- Чего вам надо? – спросила Ульяна, раздумывая, как бы ловчей обойти соседа. Вот только тот на месте не стоял. Его распирали энергия и желание выплеснуть её на окружающих. В частности, на Ульяну. Вот и сейчас он прыгнул влево.
Потом резко дёрнулся вправо, точно заподозрил, что Ульяна обойдёт его с этой стороны.
- Объяснись, по какому праву эти вот нарушают установленный порядок! – палец Петра Савельевича указал на бус, который с близкого расстояния несколько утратил нарядности. Нет, ярко-желтый колёр никуда не исчез, упрямо пробиваясь сквозь коросту из грязи и пыли. То тут, то там по краске расползались трещины. И в целом было видно, что машина эта пребывает в весьма почтенном возрасте.
- Приехали! Встали! Перегородили дорогу! А если пожар? Вот что будет, если пожар?! Или плохо кому…
- Кому? – спросила Ульяна послушно.
- Мне! Мне плохо! – Пётр Савельевич картинно схватился за грудь и возопил: - Сердце жмёт!