Да и отец повел себя слишком сдержанно. Словно сердился, но не мог проявить свою злость, так как...
Я заметила пожелтевший лист бумаги между ними. Почувствовала, как леденеют руки, бросилась к столу. Схватила договор, заметила миниатюрную подпись сестры — и тут же разорвала бумагу на мелкие кусочки. А потом бросила их в лицо проходимца.
— Ты ее не получишь, ясно?!
Глава 3
Меня переполняли эмоции. Я смотрела широко распахнутыми глазами на Вольтера и едва сдерживалась, чтобы не вытолкать его за пределы нашего имения.
Ошметки разорванного договора танцевали в воздухе, оседая на плечах мужчины и соскальзывая по дешевой темно-зеленой ткани его костюма на пол.
Солби нельзя было назвать красивым. Скорее простым. Непримечательным даже. Болотного цвета глаза под густыми бровями, широкий нос с горбинкой и тонкие губы. Зато взгляд... Он пронзал насквозь. Задевал потайные струны души и натягивал их до предела, заставляя низко гудеть.
— Отец, — оторвала я взгляд от Вольтера, — этот человек манипулировал Мирандой. Вот, — выложила я на стол мешочек сестры, в котором оказались мамины украшения. — Он соблазнял ее и подталкивал к интимной связи. И, помимо всего прочего, вручил несомненно опасный артефакт.
Я вытянула распахнутую ладонь и показала отцу стеклянный шарик, в котором пульсировало нечто бордовое. Стало не по себе. Я внезапно занервничала, начала во всем сомневаться, захотела бросить эту вещь на пол, но он словно заворожил меня, заставив не двигаться.
— Шанри, — вкрадчиво произнес отец.
Я подняла на него глаза. Увидела недовольство своей дерзкой выходкой, видимо, не сулящей мне ничего хорошего, и стушевалась.
— Нельзя подписывать с ним договор, — сказала робко.
— Поздно.
— Как? — охнула я и повернулась к Вольтеру, который разве что не светился от самодовольства.
Он смотрел на меня с интересом. Держался свободно, будто мы стояли ниже его по статусу и должны были кланяться после каждого слова. Словно он не гость в нашем доме, а, наоборот, хозяин.
— Отец? — спросила с затаенным дыханием. — Вы ведь ничего не подписали?
— Это сделала сама Миранда, — почти звенящим от сдерживаемого гнева голосом ответил он.
— Но разве закон не на вашей стороне? Она не вправе отвечать за себя. Вы ее отец и опекун, вы распоряжаетесь ее жизнью, только ваши подпись и печать имеют вес, а сестра... Она слишком юна!