– Клянусь жизнью сына, что не стану вредить себе. Прекрати уже это издевательство и освободи меня.
– Ладно, – облегченно выдохнул он и ослабил ремень.
Хелмайн села на постели, потерла саднящие запястья. А Талгор опустился на медвежью шкуру у ложа.
– Позвать лекаря?
Она взглянула на него исподлобья. Лицо Талгора выглядело виноватым – видно даже в скудном свете зажженных лучин. Надо же, какой сердобольный.
– Обойдусь. – И она пониже натянула рукава. – Давай к делу. Ты предлагал свадьбу. Когда хочешь?
– Когда будешь готова. И если будешь, – сухо ответил он. – Я уже говорил, что не собираюсь тебя неволить.
Она прищурилась, оценивающе оглядев его сверху вниз.
– За тобой переговоры с хексами, коган, казна и оборона, верно? Остальное остается за мной?
– Если захочешь быть при мне кунной – да. И буду признателен, если расскажешь, что тут у вас к чему. Я не слишком хорошо знаком с обычаями севера. Не хочется… навредить по незнанию.
И почему же тебя, такого неосведомленного, прислали править Нотрадом?
Но Хелмайн сдержала язвительные речи на языке. Встала с постели, и Талгор поднялся вслед за ней.
– Прежде чем жениться, ты должен кое-что узнать обо мне.
Она скинула с плеч безрукавку. Потом – теплую стеганку. Уловила легкое удивление в серых глазах – и в нее словно злой дух вселился. Улыбнулась насмешливо; неторопливо, откровенно дразнясь, вытащила из штанов ремень – те соскользнули вниз, задержавшись на бедрах.
Талгор сглотнул, не сводя с ее рук ошалелого взгляда. Его щеки медленно розовели, как у сгорающего от похоти подростка. Хелмайн могла бы побиться об заклад, что и уши его под светлой гривой полыхают багрянцем.
Она так же медленно вытащила из-под штанов край нательной рубашки. Задрала, обнажая живот.
– Я не смогу родить тебе детей.
Торжествуя и ничуть не скрывая этого, она следила за его лицом. Ясные глаза расширились, застыли на одной точке – там, где внизу ее живота виднелся уродливый шрам. Кровь отхлынула от щек Талгора, уступив место мертвенной бледности. Губы, слишком красивые и чувственные для мужчины, дернулись, приоткрылись. Сомкнулись снова.
Он с трудом поднял взгляд, в котором читалось сочувствие.
– Мне очень жаль, Хелмайн.
– И что? – продолжала она откровенно насмехаться. – Все еще хочешь взять меня в жены?
– Все еще хочу, – эхом отозвался он. – И ты… тоже должна кое-что знать обо мне. Я не проживу долго. Так что, если согласишься за меня выйти, вскоре станешь трижды вдовой.