Жанночка, как звали ее в академии, была девяносто семи лет от роду, наряжалась как восемнадцатилетняя девчонка, флиртовала с адептами и вела активный образ жизни за пределами академии.
Ее боялась вся посуда в столовой. Раз Жанночка сказала: десять тарелок на пятый стол, то тарелок будет ровно десять. Одиннадцатая скромно постоит в уголке. Если нужно семь вилок, то их будет ровно семь, а не восемь, десять, пятнадцать.
Впрочем, поговаривали, что Жанночку если не боялся, то опасался сам ректор. В это я поверить не могла, хоть и замечала, что в ее присутствии Дормидонт старается говорить на тон-два ниже. Но списывала все это на уважение к почетному возрасту Жанночки.
Мы шли молча. Антон, может, и хотел бы поговорить, он всегда любил поболтать. Но я перла вперед с упрямством ледохода. Обойдется без разговоров. Ректор приказал показать все здесь. Общаться с Антоном приказа не было.
Минут через десять после наших прогулок мы дошли до столовой. Ее двери были закрыты, внутрь никого не пускали.
- Ориентир – лестница в башню некромантов, - я кивнула на лестницу, ведущую вниз.
- Так она же спускается, а не поднимается, - заметил Антон. – Это подвал получается, а не башня.
- Ну вот сам и скажешь об этом некромантам, - равнодушно пожала я плечами. – Тебе на могилку какие цветочки носить? Одуванчики подойдут?
Антон заржал, как тот мерин.
И мы повернули в сторону книгохранилища.