И акушерка растерянно отступила, прижимая к себе ребенка и ощущая, как от маленького тельца его идет прохлада, будто излечивающая больную спину.
Боги смотрели внимательно и печально. Сколько жизней они, родившиеся в слабых и больных телах, прожили без родных, в приютах. И никто из них не обвинял матерей – иногда забота о таком ребенке действительно оказывалась непосильной задачей для семьи. Однако память о материнских руках, о заботе и тепле обычных смертных женщин, смягчала Великие стихии с начала их воплощений в человеческих телах. И каждую из своих невольных матерей они помнили – и добрых, и злых. С добрыми они учились добру, со злыми – тому, как чувствовали себя люди, когда они-боги были немилосердны к ним.
Заплакал ребенок – неслышно, словно все силы уходили у девочки на это похныкивание. И женщина, закрывающая лицо руками, начала мотать головой – а затем подняла голову и протянула руки. Приложила дочь к груди, знающе направила сосок – и малышка присосалась с жадностью, стала сосать как любой голодный ребенок, прикрыв глазки.
Тихонько шептала молитвы акушерка. Светлело лицо у матери – она уже не видела уродства, видела лишь дитя, которому нужна забота и ее молоко. Задумчив становился отец - а затем, когда женщина подняла на него заплаканные глаза, и его лицо смягчилось.
Что же, Инлий Белый эту короткую жизнь проведет в большой, работящей семье, и будет у него и пища, и кров, и забота. И родители его — не плохие люди. Нищие только и необразованные. Но кто не бывал жестоким в пору сомнений, кто в мыслях не допускал страшное, такое, что и вспомнить о себе потом горько?
В зеркалах отражалась вся Тура — и продолжали боги пить амброзию, отдыхая и наблюдая за своей планетой.
С возвращением Корвина затих истерзанный двумя битвами континент Туна, из красного, пылающего, становясь черным. Медленно испарялись озера соленой воды, оставшиеся от призванного Сереной океана, рисуя на черном белые солевые разводы. И только посреди материка блестело лазурью озеро слез богини, оставшееся после старой битвы Иоанна и Корвина. Оно будет вечным окном памяти для богов.
Висела над богами и людьми черная луна, тоже напоминая о том, о чем не надо никогда забывать.
Разломы, прошедшие по всей Туре и затянувшиеся после сошествия анхель, выглядели сейчас черными шрамами — пройдет время, и они зарастут травой и лесами, и даже следа не останется.