– Да, – отчеканил он.
– Как быстро?
– Я не знаю. Никто не знает.
– Но… – Было сложно подобрать слова. – Но как так можно… Это… это бесчеловечно.
– Бесчеловечно? – На губах мужчины появилась кривая ухмылка. – Мне говорит это женщина, которую должны были казнить? Скольких ты там убила?
– Я никого не убивала! – заорала я ему в лицо. – Никого! Почему мне никто не верит?!
– Все убийцы так говорят.
– Но я не убийца! – Ко мне широкими шагами подступала истерика. – Мне вынесли приговор за то, чего я не совершала. А теперь обрекли на… на какое-то проклятие?! Да казнь в разы милосерднее!
Эльгорр скривился и тряхнул головой.
– Иди наверх, – велел он устало. – Это же лучше, чем камера для особо опасных?
Мужчина все же скрылся в гостиной, захлопнув за собой дверь.
– Ненавижу! – прошипела я ему вслед и от злости пнула лестницу.
Лестница ожидаемо оказалась твердой, и палец прострелило болью. Но боль отрезвила. Я прижала ладони к щекам и закрыла глаза. Пусть очень хотелось кричать и ругаться, мне в первую очередь нужно успокоиться. Успокоиться и все обдумать. В одном Эльгорр прав – это лучше, чем камера-одиночка. А значит, еще не все потеряно. Главное, только не сдаваться.
Я поднялась наверх и оказалась в темном коридоре, куда выходило несколько дверей. Толкнув ближайшую, поняла, что за ней скрывается не слишком большая и явно нежилая спальня. А раз так, в ней вполне можно устроиться. Но не спать, нет. Больше всего на свете я сейчас мечтаю вымыться.
Там же, в спальне, нашлась и дверь в ванную. Я с огромным удовольствием стянула с себя бесформенное тюремное платье, распустила косу и встала под душ. Тугие горячие струи ударили по телу. Это оказалось так хорошо, что к глазам подступили слезы. Я крепко зажмурилась, чтобы сдержать их, а потом махнула рукой на все, села на плитку и разрыдалась. Со слезами из меня выходило то, что накопилось за кошмарные дни. Боль, отчаяние, ужас. Я выплакивала их из себя, и становилось легче. Не до конца легче, все же для меня еще ничего не кончилось. Но когда слезы иссякли, я ощутила, как расслабляется внутри то, что, казалось, раньше сжимало ледяной судорогой.
В шкафчиках ванной нашлось мыло с шампунем, нашлось и чистое полотенце, поэтому я как следует выполоскалась, смыв с себя всю грязь. Зато одежды на смену не было. Влезать в старое платье я не стала бы даже под угрозой немедленной смерти, но в шкафу лежал длинный махровый халат, в который с удовольствием укуталась.