– Мя! – вякнул Бэзил и потянулся всем своим могучим телом.
«Моя!» – привычно перевёл его речь Иннокентий и обрадовался. Потому что, как оказалось, даже в состоянии трансформации, он сохранял способности к пониманию животных. А в книгах утверждалось обратное. Скажете, опять мистика? Может быть. А вот дальнейшая речь кота была абсолютно неприличной по меркам любого живого существа в этом мире. Он, Бэзил, был, вообще-то, не очень воспитанный кот.
– Хоро-о-ошая! – потянулась к кошечке Э-Виллина.
– Дочь, подойди, пожалуйста, ко мне, – прохрипела Ульянка. – Я должна тебе кое-что объяснить.
– Что, мамочка? – послушно вскинулась Э-Виллина. – Ой!
Так она отреагировала на порывистое объятие Ульянки, которая, зарывшись носом в складки-бретельки дочкиного платья, отчаянно зарыдала.
– Дочь, я дура! – призналась ведьма. – Я заколдовала нашего папочку! Я превратила его в зве-е-е-ря-я! Но он сам виноват…
Экзамен по магической трансформации был очень важным.
– Вот сдашь маг. трасформуху, – и пойдём к моей матери! – строго сказал Ульянке перед его началом Иннокентий.
– А если не сдам? – хныкала ведьма. – Вдруг она разозлится?
– Не говори глупостей! За волосы поволоку!
Услышав такое, Ульянка немедленно окутала и себя, и Кешу интим-сферой, которая в теории никому не позволяла их услышать. Потому что неприлично говорить ведьме про причёску, оборотню про хвост, людям-драконам про крылья. А уж желание куда-то тащить повелительницу метлы и волшебного котелка за волосы… Да даже по закону убить за это не считается преступлением! Конечно, если свидетели подтверждают факт произнесения подобных угроз. Но близким людям, естественно, можно говорить и такое, поэтому они и близкие. А Иннокентий, безусловно, стал для Ульянки самым-самым дорогим! Ещё вчера! И случилось это совсем неожиданно. Сначала они, как обычно, дурачились, летали на метле между флюгерами, пугали птиц, целовались. Но потом Иннокентий вдруг остановил Ульянкину метлу и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
– Любовь, Ульянка, это не звёздное небо, не испуганные птицы и не беспорядок в одежде! – и потянулся к её девичьему бантику.
– С ума сошёл?! – обмерла Ульянка. – Мы сейчас вниз упадём!
Но Иннокентий уже распустил Ульянкин бантик, вынул из её волос незамужнюю ленточку и молча завязал на своей правой руке. Значит – никаких временных союзов, сейчас, отныне – и навсегда! И тогда Ульянка почувствовала, что умирает! Умирает от счастья! Если так бывает!