Одни отвергнутые поклонницы чего стоят! Не удивлюсь, если кто-то из них в болоте нежитью прикинулся и за неоценённые чувства отомстил, пульнув чем-то в спину.
Это как-то вероятнее даже, чем ошибка однокурсника. Логичнее.
На практике ведь полученные знания отрабатывают, а не опыты ставят. Парни с боевого вообще к этому не склонны — чему научили, тем и пользуются. И по идее, последствия любого известного заклинания магистр Близард устранил бы на раз плюнуть.
А он, похоже, даже не определил толком, чем Люция покалечили.
Хотя я бы, если честно, и сама его сейчас чем-нибудь посущественней простыни приложила, но «целительские долги» обязывают. Придётся лечить, а не бить.
Глянув назначение, оставленное деканом, нахмурилась. Ну точно же конкретного диагноза нет. Иначе не применяли бы всё подряд — с таким набором зелий и заклинаний Люций должен спать, как горгулья в окаменении, а не волком в подушку выть, и уж точно не строить мне глазки, подложив руку под голову.
Я, часом, с обезболиванием не переборщила? А то, может, у него такая странная реакция на мои чары?
— Как себя чувствуешь? — спросила, совладав с эмоциями.
— Твоими стараниями, Анни, почти хорошо, — улыбнулся парень. Уже не такой бледный, и точно не в бреду. — Спасибо! — искренне поблагодарил он.
И снова скулы мои заалели… непонятно с чего. Он же не первый пациент, который доволен моей работой. И точно не последний! Не последний ведь?
— Так что со штанами и одеялом? — повторила вопрос я, чувствуя себя неловко под его взглядом.
— Штаны от снега мокрые были и слизью нежити заляпанные. Одеяло кровью залило… вроде бы. Или зельем. Дежурная сиделка за новым ушла.
— Давно? — насторожилась я.
— Не помню… — нахмурился он, на глазах превращаясь из героя-соблазнителя в боевика, коим, собственно, и является. Собранный, суровый, решительный — только этого мне не хватало! — Надо проверить! — Люций резко сел, чуть не смахнув простыню на пол, и я опять вскочила, чтобы не дать ему подняться.
Не из-за стеснения и прочей ерунды — просто с такими ранами не бегают по коридорам, а лежат и, в идеале, не шевелятся. Пока чары глушат боль, этот медведь может столько дел натворить, что меня не просто переведут куда подальше (и похуже), а вышвырнут из лекарей как непригодную.
— А ну, стоять! — скомандовала, надавив на широченные плечи. Горячие! Особенно для моих холодных после улицы ладоней. — Не рыпайся, а то стазисом не только рану, но и тебя спеленаю. Будешь лежать и выразительно моргать, — пригрозила ему, а потом, чтобы как-то смягчить ситуацию, пояснила: — Я сама схожу за одеялом. Так положено.