Женщина сделала шаг вперед. Мелькнул разрез, открыв бархатное совершенство кожи и ажурную вязь чулка. Не отрываясь от дивного зрелища, мужчина напротив облизнулся. Ему нравился сам секс, но с Аили все превращалось в священнодействие, приправленное острейшим удовольствием.
Ты же знала, какой будет моя реакция, довольно произнес он бархатным голосом. Правда?
Она улыбнулась в ответ, мгновенно став той маленькой девочкой, которая когда-то влюбила в себя молчаливого Жреца.
Мне было интересно, в глазах Аили плясали бесенята, как ты подействуешь на толпу.
Детям природы вредно долгое воздержание, его голос стал гуще, а мысли сосредоточились на женщине рядом. Знаешь, сколько богов у древних людей посвящали себя вожделению и плотской страсти?
Произнося эти слова, Беленус плавно придвинулся ближе к своей женщине. В его гипнотизирующих глазах вспыхивали и вихрились вселенные.
Подумать только Миллионы лет эволюции, а секс все еще остается центром этой маленькой вселенной, имя которой Человек, мужская речь обволакивала, будто отрез бархата. В данный век это так же актуально, как и сто, и тысячу лет назад. Правда?
Женщина напротив кивнула, облизнув губы плавным движением острого язычка. Ее глаза смотрели прямо и открыто, гипнотизируя Беленуса влекущей тайной и многозначительным безмолвием.
Но что может быть желаннее прикосновения любимой? его рука скользнула по тонкому женскому запястью, закованному в кружевной плен. Ее довольных стонов, удовлетворенных всхлипов, страстных выдохов
Пальцы мужчины достигли открытого участка кожи, мягкой и бархатистой на ощупь. Потянувшись к нему всем телом, Аили вспыхнула высвобожденной магией, мгновенно сбросив гламор. Сеть волшебства, оплетающая внешность сидхе спала, открыв ее настоящий облик.
Кожа женщины лучилась, приобретя розовато-молочное свечение. В радужке серых глаз клубились дождевые облака, обрамленные алмазным сиянием капель воды, идущих по самой кромке зрачка. Из-под длинных пушистых ресниц Аили бросила взгляд на мужа.
Нежно прикоснувшись к локону, впитавшему, казалось, тепло спелой пшеницы, мужчина заправил его за ухо любимой, перенимая сияние. Сначала свет пробежался по его пальцам, потом перебрался на запястья и руки. Приглушенный одеждой, он постепенно захватывал гибкое тело Беленуса, почти не изменяя его, но и предавая неуловимую легкость и ослепительную красоту.