— Во красотища-то… — Вадик поперхнулся, и вряд ли от пыли. — Ну, ремонт все исправит.
— В квартире ничего кардинально менять нельзя, — осадил его юрист, — иначе Эльвира лишится права наследования. Это одно из двух условий.
— А второе какое? — поинтересовалась я предательски дрогнувшим голосом.
— Заботиться о Шуше.
— Это что?..
— Кто, — поправил юрист и указал на комок шерсти под полкой.
Комок сверкнул чернильными глазенками и зашевелился. Е-мое…
— А-а-а! — завопил Вадик, выскочив из-за моей спины и тыча пальцем в черное, патлатое и взъерошенное существо. — Оно живое!
Шуша возмущенно тявкнула — совсем не соответствующим миниатюрному размеру басом. Ах, так это… собачка?..
— Живое, — подтвердил юрист, — и ее благополучие является вторым обязательным условием.
— А продать квартиру когда можно? — осведомился братец.
— Не раньше, чем через десять лет. И сдавать тоже запрещено.
Он приуныл. Я воззрилась на Шушу, она на меня — ничуть не добрее, чем встреченный только что сосед. По-моему, сожрет. Ее даже не остановит то, что я в пасть не влезу. По кусочкам сожрет.
— Что ж, удачи, — от души пожелал мне Вадик и просочился обратно за дверь.
М-да.
Я осталась стоять в прихожей вместе со всем этим окружающим великолепием, людоедской Шушей и юристом.
— Вы можете отказаться, — развел он руками.
Еще чего!
Глава 2
Получив подписанные документы, юрист отправился восвояси — заниматься их оформлением. Несмотря на то, что формальности были улажены далеко не все, находиться в квартире я уже могла сколько угодно. А вместе с ключами получила запечатанный конверт от покойной двоюродной прабабушки. Письмо? Наверное, там раскрыты причины, почему она выбрала в наследницы меня! Причем всего неделю назад, за пару дней до смерти. Смущало, что конверт очень тонкий и невесомый… Видимо, Агата была лаконичной дамой и уложила свое послание на одном-единственном листе бумаги.
Заперев за юристом дверь, я сразу надорвала конверт. Из него выпал даже не лист, а его криво оторванная половина. На бумаге размашистым корявым почерком было выведено три строки: «Шушу надо любить.
Шушу надо кормить.
Шушу надо слушаться».
И это все, что она хотела мне сказать?..
Я повертела лист и так, и эдак, убедившись, что больше нигде букв не затесалось. Ни объяснений, ни хотя бы «здравствуй, дорогая внучатая племянница»… Только инструкция к собачке. Бумага была старой, сероватой и закапанной воском. Конверт же — абсолютно новым, с современной почты. Озадаченно похлопав глазами, я перечитала написанное Агатой. Странное послание! Про любить и кормить еще понятно: переживала старушка за питомца, решила сообщить мне, что он не святым духом питается. Но что значит Шушу надо слушаться? Вообще-то, наоборот: собаки слушаются хозяев. Ну там — сидеть, лежать, ко мне. Или командовать станет она?