Герцог с трудом опустил голову на подушку. Бальтцель, кланяясь, вышел. Лизерли закончила перевязывать раны супруга.
2 глава
Нанесенная мазь на время успокоила боль, и герцог уснул. Лизерли поправила постель и поспешила на кухню. Время за полдень, а сыновья ничего не ели. Более месяца, как пожилая нянечка заняла место погибшего сына на башне замка. И на плечи Лизерли легли заботы по уходу за сыновьями. Мальчиков переселили рядом с покоями герцога. В маленькой комнатке быстрее натапливалось, от одного сожженного стула тепла хватало на несколько дней. Герцогиня опасалась, что в холоде мальчики простудятся и заболеют.
Сыновья, сильно исхудавшие и бледные, в основном тихо читали книги из библиотеки замка. С начала осады они не водили шумные игры, больше времени проводили в комнате и старались не причинять лишние хлопоты родителям.
За эти месяцы мальчики заметно повзрослели, и хотя им летом исполнилось всего: десять и восемь лет, вели себя, как настоящие защитники: не мешали взрослым; стойко переносили холод в покоях; недоедали, но не просили добавки; соглашались со всеми переездами из одной комнаты в другую; все теплые вещи и простыни передали в лечебницу. Каждый день спускались к раненным и читали вслух занимательные и веселые книжки.
По коридорам и лестницам герцогиня ходила бесшумно. По ее просьбе, подошвы пуленов подбили мехом, чтобы не будить отдыхающих защитников, супруга и детей. Поддерживая подол платья руками, она спешила на кухню, по привычке, закинув длинный шлейф на правый локоть. Поверх платья, герцогиня носила широкий, до щиколоток, бархатный уппеланд , подбитый горностаем, подпоясанный кожаным ремнем под грудью. На серебряной цепочке пояса, в инструктированных позолотой ножнах, располагался острый клинок. Кроткая Лизерли не расставалась с ножом, в опасении крайнего случая.
На кухне у герцогини по щекам побежали слезы, при виде жалких запасов муки и гороха в кладовой. Враги начали осаду в середине лета, не дали собрать урожай и приходилось сберегать прошлогодние припасы. Если и смогут защитники держать оборону, то кормить их скоро совсем будет нечем. Мысль о детях сжала сердце в комок.
Кухарка, молодая женщина, в последней вылазке потерявшая отца, перешла жить в подсобку при кухне. От очага набиралось тепло, и ее двухлетняя дочь, вся закутанная в платок, играла у огня на домотканом коврике. Восьмилетний сын кухарки Йост тщательно чистил песком котел. Муж кухарки лежал раненый в подвале госпожи Катри.