Не могу собраться. Чувствую себя насекомым. Мы из разных миров и вообще не должны были пересекаться.
— А… это. Хм, нет. Ничего такого. Просто не пообедала.
И не завтракала, точнее, но Крутому об этом знать не обязательно. Вот не надо было мне на те столы их накрытые со вкусностями смотреть. Аж дурно теперь.
Едва стою на ногах, слабость что-то ужасная, и Савелий Романович что-то не очень хорошо смотрит на меня.
Сцепил зубы, свел брови, отчего у него на лбу морщины появились. Невольно улавливаю запах его парфюма… или это одеколон? Не разбираюсь, но от этого аромата еще сильнее кружится голова. И так хочется понять, что это за запах. Я такого ни разу в жизни не слышала.
Чувствую, что я сдаю, он слишком сильный. Для меня. Лично.
Рядом с Крутым я выкручена до предела, на максимумах просто, потому что у него очень мощная энергетика и мне физически сложно быть с ним рядом и хоть как-то держать удар.
— Все нормально у меня, и еще: я особь женского пола. Я тоже женщина. Так, чтоб вы знали.
Гордо задираю подбородок, а Савелий Романович молчит. Хоть бы не пристрелил. Мама.
Вижу, как у Крутого заиграли желваки на скулах, он прищурился, посмотрел на меня с ног до головы. Нет, доверием тут и не пахнет. Смотрит как на щенка с улицы. Никакого сожаления тоже нет. Ему об этом не известно.
— Долг за тобой, и ты будешь его отрабатывать. Сбежишь — я найду тебя, и поедешь в путешествие на окружную. Приступай и запомни одно правило, девочка: проявляй уважение к старшим. Всегда.
Мои умозаключения про женщину, похоже, ему до лампочки, и, как назло, меня пошатывает в этот момент, все плывет перед глазами.
Я сильно перенервничала и на голодный желудок не рассчитала свои силы, от страха меня повело.
— Твою мать!
— Эй, вы что?
Чувствую, как меня взяли под руку, повели как овечку на убой. Крутой чуть ли не за шкирку вытаскивает меня из ВИП-комнаты, тогда как я иду, едва переставляя ноги.
Как пьяная почему-то стала. Он, точно вампир, высосал из меня все соки. Голова кружится, куда я попала, мама…
— Я пойду.
— Стоять! – гаркнул, как бойцовский пес, я тут же заткнулась, притихла: помирать – так с честью, но нет. Над ухом слышу громкий басистый голос Савелия Романовича на весь зал: — Вера, покорми ее чем-нибудь! Быстро!
Хотя бы “ее” уже, а не “это” — прогресс.