Чем больше она его узнавала, тем страшнее становилось, что это невозможно. Мало ей было хрупкости работодателя, его хрустально-ломких костей! Мало было постоянно что-то залечивать да ещё вечно пытаться поддержать немощное тело в тонусе! Но нет! Хрупкой была и душа Этьена. Вечно он тянулся что-то исправить или кому-то помочь. Вечно он пытался кого-то наказать или хотя бы избавить от кое-каких изъянов… И, надо сказать, делал всё это крайне деликатно. Вот только после того, как Этьен применял эту свою магию, ему становилось плохо.
Ну вот как такого оставить даже ненадолго?
Но Бланш боялась и другого. В своих мечтах она не сумела продвинуться дальше поцелуев, потому что любое неловкое движение могло попросту сломать что-нибудь – и увы, совсем не в переносном смысле. Она не могла представить, каково это, находиться в одной постели с Этьеном, она боялась любить его. В физическом плане это казалось невозможным. В его родном ментальном – и вовсе мучительным.
А мучить человека, который тебе нравится, это последнее, чем хотелось заниматься Бланш. Она не сумела бы мучить даже тех, кого ненавидела. Вся её неприязнь могла вылиться в едином порыве – выругаться или наподдать, причём второе крайне редко. Но постоянно причинять какие-то мучения – это было не про Бланш Паради, вовсе нет. Она даже нашла в библиотеке Ленуара пару книг по менталистике и тайком стала учиться скрывать свои эмоции. Не потому, что прежняя сиделка Этьена сказала, что с ним лучше всего общаться, когда никаких эмоций нет. Бланш так бы не смогла! А просто, чтобы ему было немного легче.
Излишняя эмоциональная открытость не всегда приносит радость. Тем более, если не привык к такому. Бланш вовсе не улыбалось стать источником постоянных мучений менталиста. Свою влюблённость она и вовсе затолкала подальше. Вдруг пройдёт сама? Влюблённость к Жану-Луи, например, очень быстро испарилась, хотя доктор по-прежнему казался притягательным и немножко загадочным.
Размышления Бланш были прерваны телефонным звонком.
– А! Я так и знал, что застану тебя тут! Как идёт переезд? – спросил бодрый голос.
Это было в стиле доброго доктора Жана-Луи Бонэ – ограничиться простым «А!» вместо приветствия или вопроса «как ты себя чувствуешь», или вообще вместо всего лишнего.
– Салют, – сказала Бланш. – Я только что о тебе думала, и тут ты звонишь.