Голос ее подвел. Неприятный, скрипучий, почти как пенопластом по стеклу. У меня непроизвольно поджались пальцы на руках и ногах. Повернулась и вышла.
Ни тебе вопросов о здоровье, ни тебе сочувствия… «Я желаю…»!
Похоже, что и здесь я вляпалась по полной…
Только есть ли у меня хоть какой-то выбор? Вечером придет Кана – нужно будет подробно расспросить обо всем подряд. И, хорошо бы с утра прогуляться, посмотреть, на что похожа эта самая Монча. И очень бы не мешало вымыться и сорочку поменять. А заодно узнать, наконец, как я выгляжу. Нравится мне это или нет, но что-то я слабо верю, что меня домой вернут.
Правда, не верю я и в то, что эта тетка сможет меня в бараний рог скрутить. Я СССР пережила и девяностые. Всего наглоталась, и без денег по полгода жила, и полы мыла, и за тряпьем ездила в Польшу с челноками. И на похороны менее удачливых знакомых-бизнесменов ходила... Что-то я разнежилась тут, на этом грязном чердаке. Боюсь, никто не собирается дать мне время отлежаться.
ГЛАВА 4
Вечером, еще засветло, Кана повела меня в мыльню.
-- Фания, пойдем, пока кир Васса из гостей не вернулась. Иначе опять…
Фразу Кана не закончила, но я понимала, что вряд ли настоящая Фания ладила с этой дамой.
-- Кана, а ты кто?
Она растерялась, заморгала глазами, просто не поняла вопрос.
-- Ну, ты родственница моя или горничная?
-- Фания, я сестра двоюродная кир Вассы. Она меня из милости взяла, когда дом сгорел мой.
Нормальная такая милость – сестру в служанку превратить. Очевидно, Кана и сама понимала все это.
-- Ты не думай, что она плохая! У меня и платье есть нарядное! И есть кир Васса позволяет досыта.
-- Значит, к тебе тоже нужно обращаться кир Кана?
-- Нет, что ты! Кир она стала, когда за твоего отца замуж вышла. А так-то она тоже в селе родилась, не благородная. Бери вот, халат накинь, и иди уже. Я сейчас белье поменяю и догоню тебя.
Сперва я спустилась по крутой лестнице с чердака на трясущихся от напряжения ногах в крохотный закуток. Дальше – небольшая прихожая и две двери, одна напротив другой – «парадный» вход и выход на тот самый задний двор, куда смотрели окна моего чердака. И по длинной стене -- четыре двери, выкрашенные светло-голубой масляной краской. Напротив дальней двери – в стене большое окно без стекла. Сейчас оно закрыто белыми деревянными ставнями.