Руки затряслись. Следующие деньги она не получит еще долго. И эти были в счет платы ей за месяц. Придется срочно искать вторую работу. Вот только где? Совмещать любую работу с Академией — слишком сложно из-за графика.
Она старалась быть сильной, честно старалась. Ноги несли — сама не знала куда. Кажется, весь мир застилали слезы. Без теплой одежды она еще какое-то время обойдется, но вот без еды они не протянут, да и плату за комнату скоро вносить. Хозяйка, конечно, подождет, но не слишком долго — здесь много желающих ухватить дешевое жилье.
Голова закружилась, виски противно заломило. Так всегда бывало в моменты, когда она испытывала сильнейшее душевное напряжение. Хотелось просто лечь и больше не вставать. Будь она одна… Мысль додумать не успела. Чья-то рука коснулась лба и негромкий уверенный голос произнес:
— С вами все в порядке, арна? Вам не нужна помощь?
Реальный мир возвращался звоном в ушах и привкусом металла во рту. Точно переволновалась. И немудрено. Дура. Из любого, даже самого безвыходного положения, выход найдется. И работу она вторую найдет, придется еще ужаться, но до следующей выплаты им хватит. В крайнем случае, возьмет из того, что уже успела отложить, хоть и не хотелось бы.
Дарна задрала голову, пытаясь понять, кто решился прийти на помощь, и онемела. Мужчина был… как картинка. Та самая, что в книге сказок, которую она малышам на прошлый день рождения подарила. Таких она только в Академии, издалека видела. Совершенных. Бездушных. Аристократов. Правильные, немного резкие черты лица. Гладкая бледная кожа. Нос с небольшой горбинкой. Волосы прячутся под капюшоном плаща — ткань явно дорогая, с меховой оторочкой.
И глаза. Сумасшедшие, невероятные глаза ярко-фиалкового цвета. Знатный. Неужели аристократ? Да разве те бродят по улицам пешком и без сопровождения?
— Арна? — ладонь потянулась к ее щеке и она, очнувшись, отшатнулась, чуть не приложившись затылком о стену. — Осторожнее! Как вы?!
Голос… завораживал. Казалось, он переливался, журчал ручьем, заставляя вслушиваться в каждое слово. Чужая ладонь встала между ее затылком и стеной, а вторая рука незнакомца решительно потянула ее вверх, заставляя подняться.
Ее всю, с ног до головы, окинули острым взглядом. И стало стыдно, неловко и страшно. Потому что он не мог не заметить старенькой ткани, которая трещала по швам. Башмаков, которые едва держались на ноге. Протертой сумки. И лица, которое она так усердно по утрам покрывала корнем жив-травы, вызывавшим нещадную аллергию. Зато назвать ее хорошенькой ни у кого бы язык не повернулся.