- Да неужели? Всё-таки без меня беседы не выйдет? – привидение величественно поднялось и встало позади супруги, легонько коснувшись её плеча. Госпожа Нонна поёжилась, но продолжила требовательно буравить Мириам маленькими тёмными глазками.
- Пунь? – вопросительно стукнуло подстолье.
«Ну конечно! Теперь она действует по плану!» - досадливо отметила Мири, только сильнее убеждаясь в необходимости посадить подругу на сухой паёк (в смысле, лишить пива как минимум на месяц).
- Дух? – с нажимом повторила она. – Ты желаешь сказать любимой что-то, чего никогда не говорил? О чём умалчивал из-за глупых обид и раздражения? Что-то, что объединяло вас при жизни и не даёт тебе покинуть её до сих пор, вынуждая незримо следовать за ней, злиться, что не можешь ещё раз прикоснуться… и слушать. Слушать день за днём, следить за каждым шагом, злиться и… всё равно слушать. Мечтать ответить и… не иметь такой возможности. Улиус, - Мириам выдохнула после горячего монолога и посмотрела прямо на Улиуса, заставив госпожу Нонну беспокойно завертеться, - что бы ты на самом деле хотел передать супруге?
Ехидная улыбочка сползла с лица привидения. Он посмотрел на затылок жены, на тугой пучок тронутых сединой волос, ещё раз. Иначе. Так, как, наверное, давненько не смотрел. Даже пока был жив.
Полупрозрачная рука поднялась и повторила контуры маленькой головы с аккуратной причёской, плеча, запястья… Мужчина встал сбоку от супруги, присел на корточки, заглядывая любимой в глаза, но та смотрела лишь на медиума – единственную ниточку, связывающую живых с мёртвыми.
- Утёс толстой утки, - проговорил Улиус с такой печалью, с какой можно только прощаться с любимыми.
- Утёс толстой утки… - непонимающе, но осторожно повторила Мири. Если эти слова значат для умершего так много, то и она передаст их с уважением.
Госпожа Нонна не могла выдавить ни слова ещё очень долго. Прошло не меньше тридцати ударов сердца прежде, чем она, кружевным рукавом вытерев покатившиеся по щекам слёзы и безнадёжно запачкавшись пудрой, ответила:
- Я тоже помню, милый, - она пояснила спокойно, без наигранного восторга: - Он сделал мне предложение там. Не официальное, когда просят руки у родителей. Настоящее. Мне было восемь, ему – десять. Тот утёс и правда был похож на толстую утку, - она засмеялась, и Мириам показалось, что ненадолго смех перерос в рыдания. – Я безнадёжно трусила, а он сказал, что, если прыгну… если я прыгну в воду, он вырастет и женится на мне.