ГЛАВА 1
Сквозь узкие щёлочки между ресницами я взглянула на склонившегося надо мной Максима. Его лицо, такое родное и дорогое, постепенно теряло чёткость, расплывалось и вытягивалось до тех пор, пока не превратилось в совершенно мне не знакомое. Из-под густых серебристых бровей на меня смотрели цепкие серые глаза пожилого мужчины. Зелёная медицинская шапочка почти полностью скрывала седые волосы.
Через пару минут получилось сфокусировать зрение. Комната, в которой я оказалась, напоминала палату реанимации. Стены, облицованные белым кафелем, на соседней койке старик, подключённый к аппарату искусственной вентиляции лёгких, гул и противный писк медицинского оборудования, подтверждали, что я права в своей догадке. Ещё бы понять, почему я здесь.
В голове крутились обрывки воспоминаний, из которых у меня никак не получалось создать целую картину. Снег... Запах мандаринов... Запонки под стеклом витрины... Падение... Праздник! Нужно купить подарки и приготовить закуски к новогоднему столу.
— Имя скажи свое, красавица, — голос доктора сбил меня с мысли, и пазл, который я начала собирать в голове, снова перемешался.
— Марина, — в горле пересохло, я провела непослушным языком по растрескавшимся губам. — Домой отпустите.
Он приподнял бровь и усмехнулся:
— Отпущу, но не так быстро. Сначала переведу в неврологию. А оттуда и выпишешься.
— А как же Новый год? Как моя семья?
— Уже седьмое января. Семь дней в коме. С Рождеством, кстати. А семья ваша в курсе. Мы пообщались, я всё объяснил им.
Доктор ушёл, оставив меня с моим бессознательным соседом и чувством досады от того, что испортила родным праздник.
Через неделю лечащий врач, как и обещал, перевёл меня в неврологию. Максим ни разу не навестил меня. Я пыталась успокоить себя и находила кучу оправданий, но обида не отпускала. Хорошо, что времени на неё оставалось мало — я целыми днями спала.
До палаты, в которую меня перевели, я еле добрела. Повезло, что неврология находилась в том же корпусе больницы, но на другом этаже. Если бы не санитарка, сопровождавшая меня, я бы точно рухнула где-нибудь. Голова болела так сильно, будто кто-то незримый обхватил её мощными лапами и пытался раздавить. Спутницами боли стали слабость и постоянная тошнота. А пол больницы, покрытый потёртым линолеумом, превратился в корабельную палубу.