Это было последней каплей для меня. В тот вечер я заперлась в ванной, с ненавистью смотрела на свое отражение в зеркале и со всего размаха ударила по стеклу. Кровь мгновенно выступила на руках, и на моем отражении осталось месиво. Именно такой я была, с израненной и кровоточащей душой. Я чуть не порезала вены, но мама успела остановить – взломав дверь, схватила за плечи и села со мной на пол, прижала к себе и твердо сказала: «Мы уезжаем, слышишь Алина? Уезжаем! А малыш наш! Наш! И никто о нем не узнает никогда!»
Только я не могла принять это. Для меня этот ребенок был чем-то ужасным и страшным. Да и не готова я была к нему совсем. Буквально недавно мои мысли были заняты другим, и эта неожиданная новость полностью меня опустошила, убила до конца. Я даже кричала, что сделаю оборот. Драла когтями живот, словно пытаясь вырвать еще не родившегося ребенка из себя. Маме даже пришлось бросить работу и сидеть со мной дома. Она утешала, обнимала, говорила о чем-то хорошем…. Но я закрылась в себе, полностью отключилась от мира.
Мы действительно переехали, как обещали родители. Продали все, что только было и перебрались в другой город и в другую жизнь. Меня только несколько раз привезли в школу на сдачу экзаменов, которые я провалила. Сдавала повторно и с трудом наскребла на минимальные баллы. Я не знаю, каким образом договорились родители, но мне выдали аттестат с нарисованными тройками.
Мы поселились в черте города, в небольшом, но добротном доме, где на свежем воздухе я могла часами бродить по запустелому саду, где пряталась в густой кроне дуба и долго беззвучно плакала, сжимая свое горло.
Отец открыл свою небольшую автомастерскую, которая стала приносить неплохой доход. Ко мне вновь начали приходить психологи для занятий, которые старались всячески вытащить меня из того жуткого состояния, в котором находилась. Но все было тщетно, я умерла еще там, в квартире Романа Аратова. Но внутри теплилась надежда на месть, которая с каждым разом разрывала меня на части.
Все изменилось в один день и так стремительно, что сама не поняла, как стала вставать из пепла. В кабинете УЗИ я услышала, как бьется сердечко моего маленького ребеночка.
Я глотала бегущие слезы и слушала, слушала, слушала. Тихие стуки, быстрые-быстрые. Они еще долго преследовали меня во снах, еще долго я слышала их в любом шуме вокруг себя. Именно они заставили меня поднять голову и ползти на свет. На свет надежды, что рано или поздно у меня будет все, что я справлюсь с тем грузом, что лежит на моих плечах. И именно с этого дня я запретила себе плакать. Слёзы – слабость. Их нельзя показывать, их надо скрывать. Я должна и обязана быть сильной, ради маленького комочка, который живет внутри меня. Я не буду вспоминать, откуда он появился и при каких обстоятельствах. Он есть – и это факт. Он мой и только мой. И все, кто попытаются его обидеть, хлебнут столько, что задохнуться.