Они вышли на задний двор, где под навесом располагалась открытая кузня. В каменном колодце из стен домов звон молота отражался и множился, так что воздух вибрировал от гула. Завидев сына, кузнец отложил молот и вышел к ним, вытирая руки об изгвазданный фартук. Он подошел к коню, и Седой дернулся в его сторону, вздергивая губу, но парень обхватил черную шею и что-то зашептал в доверчивое ухо. Он гладил коня, успокаивая, пока кузнец осматривал копыто.
— Так вот твой секрет, кузнец, — усмехнулся Дерек. — Может, и в моем замке пригодился бы слуга, умеющий разговаривать с лошадьми.
Подмастерье бросил быстрый взгляд на Дерека. В светло-зеленых глазах — по-кошачьему раскосых, как у Нэша — заплясали солнечные искорки.
— Я займусь вашим конем позже, — буркнул кузнец и пошел назад к наковальне.
— Я спешу, — возмутился Дерек.
— У меня есть срочная работа, — кузнец даже не глянул на него.
— Ты знаешь, кто я?
Черные, глубоко посаженные глаза кузнеца поднялись на миг на Дерека, пробежались по серебряным перьям на жилете, задержавшись на полосе бастарда, перечеркивающей нагрудный знак с парящим орлом.
— Знаю, — его глаза спрятались под нависшими косматыми бровями.
— Чей же заказ тебе важнее, чем серебряного лорда?
— Короля.
Кузнец тисками вытащил из печной пасти раскаленный меч, за которым потянулись жадные языки пламени, и Дерек отошел подальше от тихо ворчащего огня.
— Королю срочно понадобились мечи?
— Говорят, — неохотно ответил кузнец, — он снаряжает охрану для Лилейны, чтобы доставить ее жениху. Еще говорят, что серебряный лорд сам бы обеспечил клинки и сопровождение невесты. Да и свадьбу сыграли бы во дворце…
— Поменьше слушай пустую болтовню, — раздраженно посоветовал Дерек. Он вышел из кузни и уселся прямо на траву, опершись спиной на стену. Плотная рубаха прилегала к телу, придавленная жилетом, и Дерек чувствовал, как она промокает от пота. В горах уже холодно, по утрам кончики волос белеют от инея, и воздух вырывается изо рта паром… В Белой гавани царил влажный зной, как будто короткое лето решило здесь задержаться.
Вот оно, настоящее проклятье лесного народа — отец-солнце будто не желает смотреть на землю, где больше не осталось его диких детей, и дни становятся все короче, а ночи длиннее и холоднее. В этом году в горах едва успели собрать урожай овса, а ведь раньше, Дерек помнил, на южных склонах вызревал виноград. Если следующее лето окажется еще короче, в стране настанет голод.