– К моменту, когда Альфонсина поймет, что поклонник с серьезными намерениями выдуман, тебе стоит найти надежное укрытие, – предупредила я подругу.
– Значит у меня в запасе есть еще пара месяцев, – Сара фыркнула и беспечно закатила глаза. – Не пора ли нам ее проучить?
– Как в прошлый раз? – спросила я, снова оторвавшись от работы.
На хорошеньком личике кареглазой блондинки уже успела расцвести пакостная улыбка.
– Я не смогу снова раздобыть столько пауков. Даже не думай! – поспешила добавить я. О нелюбви Альфонсины Дуплик к представителям немагической фауны было известно всему театру.
– Ну... повторяться мы, конечно, не станем, – пожала плечами девушка.
Сара поступила в театр на неделю позже меня. Пока подруга получала лишь эпизодические роли, но я не сомневалась в том, что очень скоро она затмит Альфонсину и ей подобных.
– Думаю, настало время познакомить нашу приму с финьерскими осами, – протянула Сара, прищурившись.
– Жестоко, – оценила я, вспомнив, как однажды в монастыре наткнулась на улей с этими кусачими насекомыми.
– Жестоко то, как она обходится с тобой, – не согласилась подруга. – Ты же не виновата, что родилась... ой, прости.
Сара прикрыла ладонью рот и смущенно посмотрела на меня.
– Все нормально, – вздохнула я и закончила за нее фразу: – Я не виновата в том, что родилась принцессой.
Ну вот почему мне не удалось сохранить инкогнито в театре?!
Я не имела повода роптать на богов, пока добиралась до Тарума. Да и бегство из монастыря удалось осуществить как нельзя лучше. Не каждый день в келье тихой послушницы возгорается иллюзорное пламя, настолько похожее на настоящее, что монахини во главе с настоятельницей бросают все силы на его тушение. Над плетением той иллюзии я работала полгода. Магия оказалась настолько качественной, что, воспользовавшись переполохом, мне удалось оседлать единственную на весь монастырь кобылу и без оглядки умчаться прочь из опостылевшей Моглесской обители.
В общей сложности удача сопутствовала мне две недели. Я умудрилась разыскать престарелого гувернера отца. Старик жил уединенно на самой окраине Тарума. Он изъявил готовность рассказать мне последние столичные новости и сплетни. Но как только я заикнулась о родителях, его глаза трусливо забегали по потертому ковру крохотной гостиной. Через четверть часа предложение пожить под его гостеприимным кровом я вежливо, но твердо отвергла. А еще через два часа, оказавшись на постоялом дворе, стащила с соседнего столика оставленную кем-то из посетителей газету. От нее пахло пивом и прокисшей похлебкой. Преодолев отвращение и игнорируя тот факт, что пьяных людей в душном помещении с каждой минутой становится все больше, я разлепила склеившиеся листы.