Против воли я вновь улыбнулась. Но, сегодня я была слишком разбитой, чтобы беззаботно пить с детьми какао и делать вид, что я в порядке.
-Арина, я не смогу.
-Почему? – не поняла я.
-Владислав Егорович обещал меня сегодня отпустить пораньше.
-Во сколько?
-В пять.
-Дети заканчивают занятия в четыре.
-Но, вдруг я не успею к пяти?
-У тебя что-то запланировано?
Парень замялся.
-Я отвезу, - наконец нехотя согласился он.
-Передашь на руки Любовь Григорьевне, - бросила я в легком ступоре от его наглости и отключилась, не дожидаясь ответа.
Сразу же набрала номер подруги со студенческих времен.
-Мать моя, - заорала в трубку Фая, -Неужто президент о конце света объявил?!
-Чего? – не поняла я.
-Того, - передразнила меня подруга, -Ты когда мне звонила последний раз?
-На твой день рождения.
-А когда он был?
-Полгода назад, - виновато ответила я.
— Вот! Так что, мое удивление не так удивительно, как удивителен твой звонок, - продолжала разглагольствовать подруга. -Так что у тебя?
-Ты, я, бар «Бледная поганка», через час. Будем пить и болтать, болтать и пить.
В трубке послышался протяжный свист.
-Еще ж только половина дня.
-А ты разве не коренная петербурженка? – хмыкнула я. -К чему эти презренные рамки социума?
-И то правда – хихикнула Фая и крикнула откуда-то издалека: -Одеваюсь.
Я удовлетворенно улыбнулась и повесила трубку. Фая жила недалеко от центра, а значит прибудет в наше любимое заведение в рекордные сроки. Я подставила лицо моросящему дождю и медленно направилась в сторону моста. Если идти неторопливо, то к бару мы с Фаей прибудем одновременно.
В голове роились не самые позитивные мысли. В этот раз после сеанса с Виолой мне не стало легче, наоборот, я чувствовала себя так паршиво, что, если бы не встреча с Фаей, запланированная во внезапном порыве сломать привычную серость, то сейчас, наверняка, завалилась бы под одеяло и провалялась там дня три.
Собственно, из-за этих моих депрессивных привычек, я и пошла к психотерапевту, так как меня саму не на шутку пугали подобные «отключки». Влад о них ничего не знал, удивительно, но наша домработница была единственной на кого его обаяние и магнетизм не действовали. Любовь Григорьевна была всегда на моей стороне и не докладывала мужу о моей меланхолии. Если бы Влад узнал о таких приступах, его адвокаты вмиг бы отобрали у меня детей.