Горничная наконец-то согласилась, велела мне сидеть тихо и ждать. Она пойдёт теперь в дортуар, скажет другой горничной в присутствии девиц, что мне стало дурно и что меня отвели в лазарет. Сама же тем временем возьмёт мои вещи, якобы для того, чтобы отнести в лазарет и помочь мне переодеться, и постарается незаметно снять ключ со связки мадемуазель Корде. А когда в дортуаре погасят лампы и свечи, Стеша прокрадётся сюда, отопрёт дверь моей каморки и по чёрной лестнице проводит меня в переулок, где дожидается мой возлюбленный...
Сердце у меня сжалось от мысли, что Виталь теперь, верно, места себе не находит от тревоги.
— Стеша, миленькая! Не могла бы ты прямо сейчас сбегать в переулок и предупредить Виталия Алексеевича, что я задерживаюсь, но непременно приду...
Я пошарила взглядом вокруг, но ни клочка бумаги, ни карандаша, ни тем более чернил и перьев в моём обиталище, конечно же, не было.
— А на что же мне мерзнуть да под дождём мокнуть? Небось, дождётся женишок ваш, не уедет один, коли у вас всё по-серьёзному! — возразила хитрая девица.
— Ну я прошу тебя! Послушай, мой жених небогат, но непременно тебя отблагодарит! И вот ещё, Стеша. — Я подумала и сняла старинные серебряные серёжки с бирюзой, подаренные дедом: он говорил, что камень в них цветом точь-в-точь, как мои глаза. Я просунула их под дверь. — Возьми: тебе будут к лицу.
— Ай, вот спасибо, барышня! — довольно проговорила горничная.
Как только её лёгкие шаги стихли на лестнице, я опустилась обратно на топчан, скрестила руки на груди и прикрыла глаза. Надо успокоиться, отвлечься на что-нибудь. Ведь сейчас успех моего дела зависел от Стеши — а я готова была отдать жадной и корыстной девице всё до последней рубашки, лишь бы та не обманула. Большего я всё равно не могла сделать в данный момент.
Но спокойно сидеть на получалось. Я принялась мерить шагами комнатушку — получалось, что размеры её составляли семь моих шагов в длину и пять поперёк...
ГЛАВА 2. Тюрьма и вода
Я кинулась к окну: мне вдруг показалось, что на бульваре появился кто-то со свечкой или фонариком в руке, и этот кто-то подаёт мне знаки! Я отбросила пыльную кисейную занавеску и прижалась лицом к стеклу... Увы. Человек средних лет, что стоял недалеко от фонаря, под тополем, был мне незнаком. Одетый в строгий клетчатый костюм и шляпу-котелок, он преспокойно курил себе не то сигару, не то трубку. По-видимому, вышел прогуляться перед сном: дождь как раз прекратился, низкие тучи неслись по тёмному вечернему небу.