Тогда Ким не выдержала. Выскочила из своей комнаты и со всех ног побежала на улицу. В груди пекло, перед глазами стояла пелена слез, и она думала лишь о том, что ей надо добраться до умирающего пса.
Она нашла его на куче, наполовину заваленного мусором и отходами. Он был еще жив, из глаз катились крупные слезы, смешиваясь с дождем и теряясь в жесткой шерсти.
Увидев девочку, он едва слышно зарычал.
— Тише, тише, Дружок.
Он узнал ее, слабо вильнул перебитым хвостом и тут же заскулил от боли.
— Потерпи, маленький, потерпи, — она забралась на кучу и опустилась рядом с ним на колени. Руки дрожали, когда прикоснулась к шишковатой, неровной голове. Было очень больно. За него. Эта боль требовала выхода, давила, душила, выворачивала наизнанку, звала за собой.
И тогда случилось это.
Ким закрыла глаза и, не понимая, что делает, позволила этой боли хлынуть наружу. Ладони нагрелись, пустота в груди наполнилась чем-то горячим и пульсирующим. Дрожавший пес затих…а спустя минуту поднялся, благодарно лизнул ее в щеку и убежал.
— Ведьма! — раздался крик, разрушающий волшебство момента, — малявка Ким — ведьма!
Пацаны вернулись, чтобы добить собаку и стали свидетелями того, как Ким ее спасла.
— Не трогайте ее, вдруг заразная! — Сэм никогда не отличался смелостью и сейчас отступал за спины остальных мальчиков, а потом и вовсе бросился к дверям, вопя во весь голос, — ведьма!
Тем же вечером Темные Стражи пришли в приют и молча забрали перепуганную девочку. Никто не вышел ее проводить, никто не заступился, да и не расстроился — лишние рты в приюте были не нужны.
Следующий рассвет Ким встречала уже в монастыре Россы. Ее переодели в серое платье послушницы, выделили койку в общей спальне и познакомили с остальными. В монастыре жили женщины разных возрастов, и у каждой из них была магия. У кого-то лишь слабые отголоски, а у кого-то полыхала во всю силу. Кто-то мог взглядом разжечь огонь в камине, кто-то вызывал дождь, а она могла лечить. Исцеляла легкие порезы, ушибы, головную боль и бессонницу, но такого потока, как тогда, с дворовым псом у нее больше не было. Дар будто испугался сам себя и затих.
— Это последний. — Манила с трудом отодвинула от себя тяжелый котел. На его начищенных боках действительно можно было рассмотреть свое отражение.
— Да, — Ким поднялась с пола, вытерла ладони о подол и направилась к окну, — я вылезу здесь, а ты зови Харли. Встретимся у купальни.