– Невероятно! – выдохнул он. – Вы правы. Речь идет о моей жене.
Теперь стало легче.
– У вас есть основания подозревать ее…
Я специально сделала паузу, позволяя клиенту самому закончить фразу. И он меня не разочаровал.
– В измене, верно. Вернее, даже в изменах. Многочисленных. Не думаю, что у этой, – тут тьес Логрозо употребил грубое слово, в приличном обществе не принятое, – есть постоянный любовник. Стерва слишком осторожна. Она прекрасно знает, что при разводе я вышвырну ее на улицу голой и босой.
Хм, а не ищет ли тьес Логрозо повод для этого самого развода? Следовало убедиться перед тем, как браться за дело.
– Вы ведь понимаете, что ваши подозрения могут быть необоснованными?
Тьес Логрозо покраснел. Бордовая краска залила толстые щеки, мясистый нос, покатый лоб. Последними побагровели мочки ушей и квадратный подбородок. Кончики усов встопорщились, черные глаза гневно сверкнули. И клиент выпалил несколько совсем уж непечатных слов, впрочем, тут же извинился.
– Эта шл… простите, тьесса детектив…
– Детектив Грейвз, – вставила я, поскольку представиться как-то позабыла.
– Тьесса детектив Грейвз, – послушно повторил тьес Логрозо. – Поверьте, я знаю, о чем говорю. Увы, моя жена – женщина ветреная. Я знал об этом еще до свадьбы.
И чего тогда женился, спрашивается?
– Она клялась, что не станет изменять, будет верной женой. Понимаете, Марианна – она из тех женщин, что очень любят мужчин, но деньги любят еще больше. Да и я думал… полагал… словом, тьесса детектив Грейвз, я не хвастаюсь, ни в коем разе, но мужской силой не обделен.
Заливавшая его лицо краска стала еще ярче, а я на всякий случай отодвинула свое кресло и вжалась в спинку – а ну как он предложит предоставить мне доказательства собственного утверждения прямо сейчас? Спасибо, но я предпочла бы обойтись без наглядной демонстрации, так что усиленно закивала, верю, мол.
И именно этот момент выбрал мой компаньон, чтобы вернуться.
Он распахнул дверь без стука – кому придет в голову стучать при входе в собственный кабинет? Окинул взглядом меня, занимавшую его законное, между прочим, место, все еще смахивавшего на переспевший, готовый вот-вот лопнуть помидор, тьесса Логрозо и привалился к косяку. Скрестил на груди руки и уставился на меня вопросительным взглядом. Точь-в-точь завуч в моем далеком детстве, грозный Иван Тимофеевич. Только помоложе и посмазливее. И как в детстве, мне захотелось под этим взглядом вытянуться в струночку и жалко пролепетать, что я ни в чем не виновата, оно как-то само все случилось. И ваза в учительской разбилась, и парта сломалась. И оконное стекло треснуло, да.