– Убирайтесь! – распорядился Эрик, указав им рукой на дверь. – Убирайтесь или пинайте на себя!
Его преосвященство, Императорский исповедник, Бозель Всепонимающий, много лет уже служил и Императору и Императрице, каким-то образом умудряясь услужить обоим, поэтому его было труднее смутить, чем его менее опытных коллег. Он прокашлялся, пошелестел бумагами, вперил взгляд своих поросячьих глазок в Эрика и попытался вновь.
– Но будьте же благоразумны, Ва… – забубнил он, вложив в слово «благоразумны» столько убеждения, что его хватило бы на то, чтобы облагоразумить целую свору бешеных собак.
Эрик же невозмутимо зевнул и начал контролируемое частичное превращение в дракона. Его голова, которое ещё мгновение назад выглядела вполне человеческой, вдруг обратилась в драконью, а правильной формы губы – в огнедышащую драконью пасть, которая не преминула воспользоваться своей огнедышащей способностью… для первого раза с наглядно-показательной целью, которая предусматривала всего лишь превратить в пепел бумагу, которую императорский исповедник протягивал Эрику.
И эффект не заставил себя ждать.
Три кардинала ещё мгновение назад, не имевшие никакого намерения сдвинуться с места хотя бы на йоту, и даже наоборот имевшие все намерения торчать на этом самом месте до скончания времён или пока Эрик не подпишет бумагу, теперь в панике колотили в кованую дверь, требуя, чтобы их немедленно выпустили наружу. Все трое скулили и верещали, сыпали проклятьями на голову Эрика, просили Иири их защитить. И угрожали мне и Эрику тысячью разновидностей смертей, а также посмертных пыток, которые нас с ним ожидают, по их авторитетному мнению, после смерти в аду.
– Эй, а Каро-то тут причём?! – насмешливо поинтересовался он у кардиналов, ломящихся в закрытую дверь, в замке которой, впрочем, уже звенел ключ. – Не надо отнимать у меня заслуг! Ибо народ должен знать своего героя! Единственного героя! И это не Каро!
Дверь наконец-то отворилась и три жирных кардинала синхронно ринулись на выход. Если учесть, что в узкий дверной проход не смогли бы протиснуться даже две представленные здесь кардинальские задницы, то что уже говорить о трех.
Три жирных кардинальских задницы, ломящихся одна вперед другой и даже не помышляющих о том, чтобы уступить одна другой дорогу – застряли бы в проходе надолго, если бы Эрик не был так бесконечно добр, чтобы протолкнуть за дверь каждую из них по очереди носком своего сапога.