Что характерно, леди Аселик даже отвлекаться от бумаг не пришлось, как-то так получилось, что и запрошенный инвентарь оказался рядом в один момент, и премилая девушка в рабочем платье дожидалась часа, пока понадобится её помощь. И Ли-О-Ши только подивился про себя, почему это благородная леди сама занялась секретарской работой – никому её не доверила. Неужто настолько важной эту писанину считает? Хотя да, если он, по недомыслию, повредит хоть один предмет из описи, расплачиваться будет до конца жизни. Этого, впрочем, Ли-О-Ши не опасался. Мало, что ли у маменьки дома прибирать приходилось ещё в мальчишестве. А у той тоже, небось, салфеточек кружевных, ещё прабабушкой вязаных полно, коллекция стеклянных да фаянсовых «счастливых мышей» и сухие букеты, которые, до кучи, тоже повреждать крайне не рекомендовалось. Ну и не руками же ему с домашними обязанностями справляться, тем более что сила, она с рождения при нём и разнообразным заклинаниям в семье мастеров обучать начинали с малолетства.
Солли притихла в уголке. Жаль, конечно, что именно она попалась первой на глаза господину Барандольфу Раопу и именно ей препоручили помогать магику наёмному. Не то, чтобы тот что-то страшное творил, по правде говоря, почти ничего-то он и не делал, но ей всё равно было сильно не по себе от творящейся совсем рядом ворожбы. Однако же, бедной девушке, выросшей при доме и возможности сменить работу не имеющей, не пристало капризничать. Пришлось терпеть.
А он и правда, ничего особого не делал. Попросил только кресло деревянное, самого простого вида и с подлокотниками жёсткими, расположил его за границей измаранного круга, но всё же в комнате, да и уселся в нём. Плотненько так уселся, глаза прикрыл до совсем узкой щёлочки и остался недвижим, вот разве только пальцы по подлокотнику отстукивают рваный ритм. В ход идёт то левая, то правая рука и, кажется, нет для него разницы, какой рукой пользоваться, одинаково ладно выходит.
И вроде и не меняется почти ничего, но вот если присмотреться, то над ведёрком то и дело марево лёгкое, как из пара водяного возникает, то ворс ковровый нехарактерный для себя глянец приобретает. А вода в ведре, меж тем, помутнела, потемнела и, кажется, даже запах приобрела. Вот тут-то Солли и вскочила на ноги и побежала её менять, потому как окончательно осознала за какой-такой надобностью её здесь оставили.