И я ведь вернулся. Хоть и не хотелось. Чем же именно он меня мотивировал под тот коньяк? Сейчас уже и не вспомнишь. Да и не до этого. Мой осмотр продолжается.
На глаза мне попадается разноцветный Шурин рюкзак. Бесячий, фиолетово-розовый, с кислотными разводами, от расцветки которого у эпилептика может случиться припадок. Он висит в углу. На обычном своем месте. Между стеной и шкафом. На специально присобаченном для этой цели крючке.
Как можно прийти с совершенно четким намереньем вывести из строя видеокамеру, взять из сейфа дозу морфина и уйти, но при этом рюкзак положить туда же, куда обычно.
Или цель была просто уколоться по быстрому — а там будь что будет?
Это понятно для наркомана на ломке, но когда ты долго в завязке, твои планы должны быть более далеко идущими. Ты должна понимать последствия, так ведь? А Шура работает у нас месяца четыре.
Или я просто слишком многого хочу?
Трогать рюкзак по идее нельзя. Еще не хватало, чтобы потом ко мне у наркоконтроля были вопросы. Но… В принципе… Из бокового незастегнутого кармана торчит рабочей стороной вверх электрошокер. Дешевый, но вполне узнаваемый.
По всей видимости, это им Шура жгла камеру?
Нет, ну как так?
Как можно так детально продумать план кражи ампулы, запастись оружием для уничтожения свидетельств своего присутствия — и не подумать, что если ты останешься в медпункте на всю ночь — к этому будут вопросы.
Могла и не жечь камеру.
Просто поспать на койке, тайком набить ампулами рюкзак, дождаться конца рабочего дня и унестись в страну пьяных единорогов так, чтоб никто не помешал. Ну не было же у неё планах передоза. Такое не запланируешь!
В кармане звонит телефон.
— Выходи встречать следаков, — тяжело и очень коротко роняет Артем.