— Я?!
— Да! Думаешь, легко сказать, что больше ничего не испытываешь к тому, кто ходит и заглядывает тебе в рот? Только знаешь… Допустим, я поступил с тобой не самым лучшим образом, но изменить ничего не могу. Сердцу не прикажешь. Ну бывает такое, понимаешь? Только не изображай святую невинность! Ты принимала украшения, закрывая глаза на все мои «ночные смены», стала тратить гораздо больше моих денег на свои шмотки и прибамбасы, играя на моем чувстве вины. Я же не дебил какой-то, понимал, что ты манипулируешь мной.
— Я покупала все для нашего дома, для нас. И шмотки себе — чтобы нравиться тебе!
Услышав нотки истерики в своем голосе, замолчала. Не хватало еще зарыдать перед ним. Нет, нет, нет.
— В любом случае все. — Мирос снова посмотрел на сигареты, мотнул головой и выдал, как отрезал: — Я женюсь, и поэтому так больше продолжаться не может.
На кухне вновь повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь звуками проезжающих за окном автокаров и глухим тиканьем настенных часов. Прошло не меньше минуты, прежде чем я поднялась из-за стола, не отрывая взгляда от поджавшего губы мужчины, и заговорила:
— Помоги мне понять, дорогой, — что-то звенело в моем голосе, грозя лопнуть, — ты сегодня попросил меня задержаться перед работой для того, чтобы сказать, что бросаешь меня, потому что женишься?
Я сделала небольшую передышку. Мирос кивнул, не сводя с меня настороженного взгляда.
— Женишься не на мне?
Мирос попытался покачать головой, но передумал и снова кивнул.
Я повернулась к столу, медленно подтянула к краю кружку с недопитым чаем, и смахнула ее. От удара о пол она раскололась надвое. Как моя жизнь после этого дня.
Мирос прочистил горло. Затем щелкнула зажигалка.
«Это уже третья, — мелькнуло в голове, — ему вредно…»
И сбилась. Вскинула взгляд, посмотрела на Мироса, уточняя удивительно спокойно:
— И до этого ты дарил мне подарки, украшения и тратил свои деньги, чтобы откупиться за измены? Ты изменял мне, а потом приносил браслеты и кольца?
Он курил. Не отвечал.
— Мирос?
— Да. Все правильно.
Мне захотелось помыться. А потом стало смешно. Как можно быть такой дурой?! Как?
И я расхохоталась. Когда-то ему нравился мой смех. А теперь Мирос испугался. Отшатнувшись, он принялся увещевать меня, повысив голос:
— Оля! Прекрати!!! Сядь на место и не подходи! Не хватало еще снова оправдываться за запах твоих духов на мне…