Большая зала встретила их пряными ароматами и сквозняками. Пыльные охотничьи трофеи украшали одну из стен, а между ними висели потемневшие гобелены. Очевидно, хозяйка спускала деньги на тряпки и драгоценности, не заботясь о жилище. Как мило… И перед этой дурой и ее дочурками он должен корчить любезность! Но как ни крути, стоило убедиться лично. Ошибиться с выбором невесты недопустимо.
- Присаживайтесь, дорогой герцог, - ворковала вдова, колыхаясь малиновым пудингом, - сейчас принесут первое блюдо. Вы, должно быть, голодны с дороги…
Пяти минут не прошло, а пустой треп поперек горла. Раньше надо было с этим покончить, но демоновы приличия требовали полного соблюдения. И так последнее время ползает много слухов. Незачем их кормить фактами.
- Благодарю, леди фон Арнет, - бросил небрежно. – Постараюсь сильно не досаждать. Как только лошадей перекуют, моя дорога продолжится.
На лицах дочурок отразилась скорбь всех ангелов Создателя. Бедняжки так старались. Рядились в лучшие платья и цепляли на себя ларец драгоценностей. Кроме болезной Ребекки, разумеется. Кроме витиеватого кулона на тонкой серебряной цепочке, девчонку украшало разве что молчание и попытка изобразить статую. Видимо, покорность у нее в крови. Тем лучше.
- Ах, герцог, к чему такая торопливость? – защебетала вдова. - Я могла бы показать вам замок.
Или своих дочерей. Глазом моргни, и заботливая маменька с радостью подложит свою кровиночку под важного гостя.
Нет уж, ему хватит предстоящего разговора с Лидией, которая наверняка закатит скандал.
Вильгельм не мог сдержать хмыканья. После битья посуды демонеса в юбке наверняка устроит жаркую ночку, обозначая свое место рядом с ним. Напрасно! Его вряд ли кто-то сможет оспорить. Иначе бы он - Вильгельм де Грейстор - не сидел сейчас тут.
- Благодарю, миссис фон Арнет. Время поджимает, но я обязательно еще раз навещу ваш замок.
С браслетом и требованием руки и сердца… Но о последнем герцог пока предпочел умолчать.
Звон вилки неприятно резанул по ушам. Тощая девчонка испуганно глянула на него, будто сумела прочесть мысли, и в полумраке ее глаза показались Вильгельму абсолютно черными.
- Простите, - зашелестела едва слышно. – Матушка, мне нехорошо, можно…
- Ах, да иди уже! – скривилась леди, но, спохватившись, добавила: – Милая.