Во-первых, сама гостиница.
Гигантский шар из стекла и хрома, с прозрачным верхом.
Во-вторых, самый верхний её гигантский зал, под этим куполом непосредственно находящийся.
Сногсшибательная роскошь, помноженная на безупречную элегантность стиля, пол из мерцающей неоновой плитки, столы, ломящиеся от самых изысканных блюд, парящие люстры-планеты, оркестр, состоящий сплошь из музыкантов с мировым именем и высший свет Слитсберга в самых невозможных нарядах от лучших дизайнеров.
Атмосфера банкета была похожа на стремительно обрушивающуюся на тебя лавину света, музыки, оттенков, запахов…
И, в-третьих, конечно, сами новобрачные.
Харлей де Вуд, высший демон-инкуб с безупречными чертами лица и надменным, циничным взглядом. Лощёный, ухоженный, с грудой перекатывающихся мускулов под чёрной тканью дорогого костюма, он, казалось был самим воплощением окружающей его атмосферы роскоши, силы и власти.
Когда он оборачивался к сидящей по левую руку невесте: смуглой быстроглазой джинне, принцессе Сапфировых островов (треть мирового запаса сапфиров добывается на этих самых островах, отсюда и название… Т р е т ь !!) циничный и презрительный взгляд его смягчался.
И было отчего: с кожей цвета молочного шоколада с карамелью, идеальной, хоть яблоки в неё макай, с кудрявой головкой, украшенной ступенчатой диадемой, состоящей сплошь из синих звёзд сапфиров, с небесно-голубыми глазами, подобными этим самым сапфирам, и пухлым ртом, джинна была чудо как хороша. И главное — она не отрывала от теперь уже мужа влажных и преданных, как у коровы глаз, словно Золушка, которая никак не поверит в сказку.
— Ты как, сладенькая? — наполовину с участием, наполовину равнодушно спросил демон и джинна тут же подалась к нему, ловя каждое слово. Пышные груди качнулись в глубоком декольте. Стилисты были на высоте: нежно-голубой цвет платья чудо как шёл к её глазам и диадеме. — Ещё несколько часов вспышек камер и лживых пожеланий вагона толстеньких ребятишек и мы, наконец, останемся одни.
Голос инкуба был низким и хриплым, с глубокими бархатными нотками, которые стоило им зазвучать, разливались в воздухе, обволакивали сознание, подчиняли эмоции. Чувствуя себя абсолютно счастливой и абсолютной дурой, Джина робко закивала и захлопала ресницами. Пухлый рот приоткрылся, словно она собиралась что-то сказать, но в последний момент передумала и робко улыбнулась, думая, что глупее неё только поросята на дядиных фермах. Впрочем, судя по взгляду жениха, который милостиво скользнул в ложбинку декольте, особого ума от неё и не требовалось.