— Настена-а, — Алинка теребит меня за плечо, — это твои?
Я приподнимаюсь на локте, выглядываю в заднее окно машины и тут же падаю обратно на Алинкины колени, чтоб меня не запалили.
Мои! На минуточку я даже позволяю себе так подумать, посмаковать это слово именно в таком его звучании. А потом смеюсь — нет уж, Настена, набесилась — езжай домой, к Дэнчику. И поищи где-нибудь стиратель памяти.
Эмиль и Эрик, уже спохватившиеся и вылетевшие почти вовремя, выглядят возмущенными. Эмиль даже пихает Змея кулаком в плечо и что-то обвиняюще ему рычит, указывает вслед уезжающей с нами тачке. Да-да, угадал. Только вы уже нас не догоните. Через час мы уедем из гостиницы в аэропорт, и белый самолетик вернет меня к моей спокойной жизни, в которой нет места таким непристойностям, как танго сразу с двоими партнерами и предварительными ласками на десерт.
Я снова вспоминаю два крепких горячих тела, стискивающих меня с двух сторон, будто служащие мне всей необходимой опорой. Васильково-синие глаза Эмиля… Мягкий шелк волос Эрика… И тихонько хихикаю, плотнее сжимя бедра, чтобы покрепче удержать внутри себя это сладкое жжение. Более эксцентричное прощание с Берлином было сложно представить.
Такое уже не забудешь. Даже если и захочешь. А я захочу — уже утром, когда протрезвею и вспомню, что такое приличия.
Ох, мальчики, мальчики…
Интересно, скольких дурочек они уже таким образом развели?
Хотя…
Какая разница? Я ведь все равно их никогда не увижу…