Да и тот медленно меркнет, уступая место темноте.
И боли.
У меня снова есть тело… Судя по тому, как зверски оно болит, точно присутствует. Слышу мучительные стоны и утешающие бормотания:
— Тише, леди Лексия. Потерпите… Скоро противоядие подействует. Лежите!
Меня будто скручивает в чудовищный узел, каждая клеточка организма разрывается и кричит от невыносимой боли. Даже волосы! Что же за яд такой, что я и дышать не могу без чувства, словно лёгкие наполняются огнём? Вены напряжены, как натянутые струны, сердце пропускает по нескольку ударов, будто гоняет не кровь, а вязкую жижу.
— Терпите, леди! — приказывает голос. Чувствую давление на плечи, будто меня удерживают в лежачем положении. — Уже появился пульс. Вы снова будете жить!
Хочется рассмеяться, потому что у меня совсем другие ощущения. Кажется, я опять умираю. Если это пытка, то я готова рассказать всё, что требуется. Вот только немеющий язык не слушается. Как бы не откусить его…
— Как она?
Новый голос, низкий и вибрирующий. Очень приятный на слух. Один звук будто приносит облегчение, а сердце начинает биться быстрее. Боль на миг отступает…
«Скажи же ещё что-нибудь!» — молю я, желая снова почувствовать свободу от мучений.
Но слышу лишь тот, первый голос:
— Умерла, ваше высочество. Но вернулась.
— Мы спасены, — мягко выдыхает второй.
ГЛАВА 2
Меня будит протяжный скрип двери, и я нехотя открываю глаза. Приподняться больше не пытаюсь (всё равно бесполезно), жду, когда посетитель приблизится сам. Тело ещё плохо слушается: не получается ни говорить, ни толком пошевелиться. Могу лишь моргать и глотать… Пока всё, что требуется. Уже несколько дней меня поят зельем.
Смотрю перед собой в надежде, что в мутном тумане проявится хотя бы силуэт. Иногда зрение фокусируется, и я могу разглядеть серые одежды на крупном теле доктора. Даже бороду… Лицо же расплывается, как ни стараюсь сконцентрироваться.
— Доброе утро, леди Лексия. — Губ моих касается холодное стекло. — Выпейте это.
Горьковатое пойло обволакивает гортань, и я машинально глотаю. Противное лекарство оседает на нёбе неприятным послевкусием, но я не сопротивляюсь. Во-первых, мне бы и не удалось. А во-вторых, оно действительно помогает. Но очень уж медленно.
— Вижу, вам лучше, — сжав моё запястье, чтобы проверить пульс, говорит мужчина. — Его высочество очень волнуется за ваше здоровье… — Он вздыхает и добавляет тихо: — Уже скоро вы подниметесь с постели. Советую подумать, как вы объясните то, что сделали.