– Вы можете почувствовать легкую тошноту, – протокола ради сообщаю я и героически оставляю при себе замечание, что я, в общем-то, тоже могу почувствовать легкую тошноту. Попробуйте доказать, что у меня повода нет! – Как только вы подпишете договор купли-продажи, я предоставлю вам противоядие, и магия вернется в течение часа-двух в полном объеме.
– Давайте поскорее покончим с этим, – бурчит господин Отими, смахивая со лба холодную испарину.
У братьев не находится возражений. Но цену за землю они пытаются сбить так яростно, что в итоге продавец сдается, кажется, просто ради того, чтобы к нему поскорее вернулась его магия, и с тяжёлым вздохом вписывает в договор купли-продажи стоимость едва ли не на треть ниже той, которую хотел изначально.
Братья заговорщически переглядываются, пока господин Отими, ежеминутно протирая лоб, расписывается на каждом листе. Я отхожу в сторону, старательно делая вид, что меня их дела не касаются, и начинаю разливать лимонад по стаканам.
Руки у меня трясутся не меньше, чем у Отими.
– Давайте скорее свое противоядие! – нетерпеливо требует он, едва закончив с бумагами.
Я оборачиваюсь, едва не разбив кувшин. Договор подписывает тот близнец, который требовал, чтобы его укусили первым, и до меня внезапно доходит, что я понятия не имею, кто из них кто! Это сестер Асоэсе я научилась отличать безошибочно, с макияжем или без, – по интонациям, поведению и манере двигаться. Но Атуа-то я вижу впервые!
О, шторм их всех побери...
Мой автопилот, не подключая голову, объясняет господину Отими, что противоядие все получат одновременно, после подписания, а не во время. Такова процедура – всегда лучше перестраховаться, чем рисковать: у кого-нибудь из участников сделки вполне может оказаться повышенная сопротивляемость яду, и магия вернётся раньше положенного. Кто тогда гарантирует, что договор подписан без вмешательства и давления?..
Сама голова в это время судорожно ищет особые приметы. Хоть что-то, за что можно зацепиться.
Одеты близнецы одинаково, разнообразием причёсок тоже не озаботились, оба, шторм их поглоти, правши... родинки? Нет, родинки тоже одинаковые – по крайней мере, те, что видны...
Может, это знак? Может, не стоит и связываться с этими силами?
Но сестры Асоэсе обещали мне свободу...
Паника подкатывает удушливой волной. В ушах у меня звенит так сильно, что я почти перестаю слышать свой собственный голос. Перед глазами мутнеет – сколько усилий ни прикладывай, близнецов теперь точно не различить. Переговорная воспринимается как через матовое стекло: приглушённо, отдалённо, размыто – так, что в следующее мгновение до меня даже не сразу доходит, что произошло.