У него родня на материке. Иногда Кей уплывает к ним на весь отпуск, потому что это едва ли не единственная возможность увидеться с родителями не мельком, впопыхах, а обстоятельно и с чувством.
Если я буду свободна от агентства, кто знает, может быть, свекровь перестанет так благовоспитанно отводить взгляд всякий раз, когда кто-нибудь вспоминает, на ком женился ее младшенький?
И города. Говорят, на материке они огромные, а я никогда не видела ничего крупнее Сапаруа. Вот бы... и снег, я никогда не видела снега!
О, шторм и буря, а если Кейден узнает, какой ценой я получила вольную?..
На сомнения, стоит ли вообще идти, уходит ещё больше времени, а от нарастающей нервозности из-под идеальных русых волн начинает выглядывать черная чешуя. Она-то все и решает, и я, бросив взгляд на часы, со сдавленным ругательством вылетаю из дома.
Сапаруа будто издевается: на набережной ещё больше людей, чем вчера, расшалившиеся дети бросаются мне под ноги, чтобы поймать укатившийся мяч, и уворачиваться приходится и от них, и собственно от мяча; какой-то торговец хватает меня за рукав, возжаждав именно сейчас осчастливить содержимым своего прилавка. От него я отмахиваюсь с такой досадой, что он шарахается и кричит вслед что-то такое, что я и сама о себе думаю и в озвучке уж точно не нуждаюсь.
Я стискиваю зубы, ускоряясь уже из принципа, и в бунгало агентства «Коре» влетаю в последний момент. Сестры Асоэсе нервно мерят шагами деревянный пол приемной – как всегда, в противофазе: то поворачиваются спинами и расходятся к противоположным стенам, то идут навстречу друг другу, как на таран. Зато стоит мне переступить порог, как они начинают действовать с пугающей синхронностью.
– Наконец-то! – хором восклицают близняшки и подхватывают меня под локти с обеих сторон.
– Братья Атуа уже здесь, – шипит Лаэй, натягивая на лицо радушную улыбку.
– И господин Отими, продавец, тоже здесь, – подхватывает Элей и распахивает дверь в переговорную, испещренную яркими узорами-артефактами, предохраняющими от прослушки.
Меня накрывает смутным подозрением, что купить братья собираются весь материк целиком.
Переговорная надраена до скрипа. Старенький круглый стол успели заменить новым, продолговатым и лаково поблескивающим. Во главе стоит поднос с охлажденными напитками и нарезанными фруктами, и над ним нависает огромный букет из свежих орхидей – белее морской пены, нежнее вечернего бриза — и, увы, с таким густым и тяжелым ароматом, что переполненная людьми набережная и рядом не стоит.