— А разве тебя что-то не устраивает? — нарочито удивился Джестер. — Я ведь предупреждал тебя, что некоторое время тебе будет нельзя покидать пределы дома.
— А еще ты обещал сделать мое заключение максимально комфортным, — ядовито напомнила я.
— Вот именно. — Джестер словно в упор не понимал причины моего недовольства. — Так какие у тебя претензии?
По-моему, он все-таки надо мной издевается. Стоит тут передо мной и невинно улыбается.
— По-моему, тебе не на что жаловаться, — продолжил Джестер. — Теплая светлая комната. Отдельная ванная с великим множеством всевозможных средств для ухода. Гардеробная, опять-таки. Да и книг у тебя хватает.
— Это ты называешь книгами? — не выдержала и перебила его я. — Ты хоть сам листал, что предлагаешь мне читать?
— Я не особый любитель женского чтива и любовных романов, — уклончиво ответил Джестер. — Но все эти произведения получили одобрение инквизиции…
— О да, я в этом не сомневаюсь, — опять не дала я ему договорить. — Замечательные книги! Повествующие о том, что женщины всегда и во всем должны повиноваться мужчинам. Все как под копирку. Верная жена, заскучав в давнем браке, обращает внимание на какого-нибудь рокового красавчика. Тот делает попытку соблазнить ее. И большую часть книги несчастная женщина предается тяжким раздумьям о моральной дилемме, которая стоит перед ней. Но в итоге все-таки отвергает гнусные притязания и на коленях клянется перед мужем до конца жизни отмаливать свои грехи перед ним и семьей.
— Кстати, очень поучительное чтиво. — Джестер назидательно вздел указательный палец. — И полезное. Особенно для тебя, Лариса.
— Почему это? — искренне удивилась я. — Я своему мужу в браке не изменяла.
— И все-таки твое воспитание слишком отличается от норм и правил нашего мира, — вкрадчиво проговорил Джестер. — Промолчу уж про образование. В нашем мире женщин обучают лишь грамоте и счету.
— Ну уж извини, — ядовито фыркнула я. — Я понимаю, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Однако просто не могу взять — и забыть все прожитые годы.
— Очень жаль, — спокойно отозвался Джестер.
Я никак не могла понять, шутит он или говорит всерьез. В уголках его рта притаилась слабая усмешка, на дне зрачков поблескивала ирония. Но говорил он так, как будто действительно верил во все это.