- А как же Жанна, кем бы она ни была? — задала волнующий вопрос. — Помнится на узи, когда вы ворвались во время моего приёма, упоминалась Жанна и её беременность. Зачем вам я, если есть она и ваш общий ребёнок? — было больно говорить эти слова.
Было обидно за себя и своих детей. Но по сути, ведь секса у нас не было, тогда откуда взяться нашим общим детям? Не поверит, и я боялась говорить о том столкновении и его последствиях. Но я должна была знать, какую роль хотят отвести мне. Жены, любовницы или же просто как средству к достижению власти?
Михаил наградил меня нечитаемым взглядом и отошёл к окну. Спрятал руки в карманы и, не оборачиваясь, медленно, подбирая каждое слово, заговорил.
- У нас с Жанной взаимовыгодное сотрудничество. Сначала она была просто моей работницей, а потом мы сблизились. Ну и как результат – её беременность. Ребёнок желанный и планируемый. Но о свадьбе не может быть и речи. Жанна не любит меня, её устраивает нынешнее положение. Если ребёнок родится…
- Что? — я невольно вскрикнула и подскочила с кресла. — Вы что…
- Нет, Марго, — горькая усмешка отразилась в стекле окна, искажая лицо Ярцева. Он закрыл глаза, а когда открыл, уже не было никаких эмоций. — О прерывании беременности не было речи. Ты меня не дослушала. Просто плод может и не выжить…
… плод, — горько подумала я. Разве можно так говорить о собственном ребёнке?
- … за пять лет — это четвёртая женщина, и третья беременность, которая тоже может закончиться выкидышем.
"Так, Марго, дышим. Глубоко и спокойно. Прячем слёзы и не показываем жалости и страха", — успокаивала сама себя. Как же ему должно быть больно. Я вспомнила то отчаяние, и грусть, когда он смотрел на наших детей. Так вот в чём причина! Он боится снова потерять ребёнка.
Я глубоко вдохнула, прежде чем задать вопрос. Ведь я тоже боялась, даже несмотря на то, что наши малыши были абсолютно здоровы, и беременность протекала прекрасно. Но я пока не решалась спросить у Ярцева, что служило причинами для выкидышей. Это слишком лично.
- На каком сроке это происходит?
- До двенадцати-шестнадцати недель, — без раздумий ответил Михаил и повернулся.
А я едва успела отвернуться, чтобы не показать своё облегчение. Иначе, мужчина мог понять меня неправильно. Подошла к столу отца, под предлогом налить воды.